Во втором раунде (опять же моё субъективное мнение) я выглядел предпочтительнее. Правда, к концу его нормально так вымахался, и Вася попросил, чтобы в третьем я поработал вторым номером.
– Иначе силёнок на концовку может не хватить, а концовка, сам знаешь, многое решает, – чуть слышно добавил он, прежде чем отправить меня в бой.
Да я и сам понимал, что мои силы не беспредельны, и мой соперник, похоже, тоже, он вновь, как и в первом раунде, начал молотить перчатками воздух, пытаясь меня хоть раз достать. Однажды он, впрочем, слегка меня потряс, пробив по рёбрам в районе сердца. Мне даже на пару секунд показалось, что оно замерло и не собирается больше выполнять свою работу, так что в тот момент я малость струхнул. Но тут же почувствовал, словно мотор заработал с удвоенной энергией, и этот факт будто бы мне самому прибавил сил. Заключительный отрезок я провёл первым номером, а перед самым финальным гонгом (хронометристом был помощник Чеботарёва) Садыков пропустил прямой правой, отчего из его носа обильно потекла кровь. Бой был тут же остановлен без всякого гонга. Спустя какое-то время врач сборной заявил, что я сломал сопернику нос, и ни о каких дальнейших сборах с его участием речи быть не может.
Нет, честно скажу, не хотел я парня калечить, но… Это бокс, детка, тут всякое случается, иногда люди и умирают на ринге. Короче говоря, ещё одним претендентом в моём весе на место в сборной стало меньше. Ради приличия на следующий день мы провели финальный спарринг со Ждановичем, но огонь энтузиазма в его глазах окончено угас, и я, не особо форсируя события, провёл бой в игровом стиле, уверенно выиграв его по очкам. Лично у меня, во всяком случае, было такое мнение, но, думаю, и у тренеров сборной тоже.
В предпоследний день сборов перед объявлением состава, который полетит во Владивосток, мы с Васей Шишовым и Саней Ягубкиным решили прогуляться за пределы выделенной нам территории. Ноги сами принесли нас в сторону тренировочного футбольного поля, где в этот момент, как прояснил нас стоявший так же у кромки поля врач команды, гоняли мяч футболисты московского «Динамо» – основного и дублирующего составов. Невысокого и плотного Валерия Газзаева, фактурой похожего на Марадону, я узнал сразу. В этой же компании оказались такие знакомые имена, как голкипер Николай Гонтарь, имеющий спартаковское прошлое защитник Евгений Ловчев и будущий спартаковец, его коллега по амплуа Александр Бубнов, и даже Николай Толстых, в моей истории одно время возглавлявший РФС. Тренировал команду Виктор Царёв – тоже имя в динамовский истории.
– А вы-то сами кто будете? – спросил врач, то и дело косившийся в нашу сторону.
– Боксёры мы, юниорская сборная, готовимся к чемпионату мира в Японии, – ответил за всех Шишов.
– А-а-а, понятно. Слушай, – это уже в мой адрес, – а твоя фамилия часом не Варченко?
– Часом да, – скромно кивнул я.
– Я ж тебя по плакату узнал! – обрадовался он. – У моей дочки в комнате на стене висит фото твоей группы. Она вашими песнями заслушивается.
– Ну, теперь мы нескоро ещё что-то сочиним, – вздохнул я.
– Это почему?
– Потому что я в Москву перебрался.
– Совсем?
– Да, с мамой кооперативную квартиру купили.
– Хорошо у тебя мама зарабатывает, – покачал он головой.
Я усмехнулся, и Вася с Саней тоже не смогли сдержать улыбок. Не стал я говорить, кто в нашей семье заработал на квартиру.
А вечером в нашу общагу гостиничного типа заявилась делегация игроков московского «Динамо», в том числе Газзаев, Ловчев и Бубнов. Искали меня, я даже было напрягся. С какой это целью они меня ищут? Вроде никому ничего плохого сделать я не успел… Оказалось, они просто хотели со мной сфотографироваться. То есть не только с композитором, но с писателем и боксёром с одном лице. Такой трёхголовый Змей Горыныч.
Естественно, в этой маленькой просьбе я отказывать не стал. Даже попросил, чтобы, когда напечатают, и мне прислали на мой адрес.
– Так к утру уже фотокарточки будут готовы, – заверил Ловчев.
И правда, в 10 утра он же и принёс целую кипу фотокарточек, на которых я был изображён с динамовцами в разных ракурсах. Ракурсы, кстати, я сам предлагал, когда мы сделали банальные сцены и гости собрались уже уходить. Например, предложил вручить камеру Васе Шишову, который снял нас, стоящих внизу и размахивающих руками, из окна второго этажа. А другой кадр мы сделали, наоборот, снизу. Фотограф лежал на спине, а мы встали кругом и смотрели на него, улыбаясь. Получилась этакая «ромашка». Ну и ещё несколько планов, ставших для Ловчева, считавшего себя неплохим фотографом, небольшим откровением.