Когда передача для малышей с обязательным мультиком закончилась, дочка поинтересовалась:
– П-а-ап, а мы завтра в парк пойдём?
– Да, – тоже оживляется Данила, – кто-то нас обещал в воскресенье сводить в парк, на аттракционах покатать.
Вся напускная серьёзность мигом слетела с парня, пацан он и есть пацан.
– Ну раз обещал, значит, пойдём. А сейчас Анютке пора в кроватку.
– А ты мне сказку почитаешь?
– Обязательно.
На этот раз в качестве «снотворного» выбираю «Буратино» Толстого. Дочка засыпает на моменте, где деревянный парнишка устраивает переполох в кукольном театре. Я выключаю ночник, и тихо покидаю комнату. В ней же спит и Данька, а мы с Ингой на диване в зале. Рабочий же кабинет – запретная территория для всех, и дети это прекрасно знают.
Судя по всему, скоро придётся задумываться о новой, более просторной, четырёхкомнатной квартире, чтобы у детей было по собственной комнате. Растут, сын вон уже не раз намекал, что стесняется в трусах ходить перед сестрой. А я слышал, что на проспекте Вернадского собираются строить, нужно разузнать и, если вариант подойдёт – вовремя стать пайщиком.
– А ты спать когда? – спрашиваю сына.
– Сейчас, про аборигенов только дочитаю, – отвечает тот, с трудом сдерживая зевоту.
– Но почему аборигены съели Кука? – напеваю себе под нос.
Высоцкий, кстати, тоже пока живой, пусть и не отъявленный трезвенник, но держит себя в руках, вовсю снимается и сочиняет песни. А всё благодаря кому? То-то же!
С этой греющей душу мыслью иду на кухню, где, не включая верхний свет, достаю из холодильника бутылку кефира и делаю несколько глотков. Для ЖКТ полезно, да и люблю я холодный кефир, что в той жизни, что в этой.
С бутылкой в руке смотрю в окно, на вечернюю Москву, живущую своей жизнью. Невольно в памяти всплывают первые дни моего пребывания в новом-старом теле, как я спасаю Ингу, встречаюсь с Козыревым, первая книга, победа на Олимпийских Играх… Сумел ли я воспользоваться вторым шансом, который мне дала судьба? Пока всё и для меня, и для страны складывается неплохо, а дальше… А дальше посмотрим.