– Я своё слово всегда держу…
– Вот и замечательно! А теперь я должен откланяться. Вы говорили, что меня на вашей «Волге» доставят в обратно в гостиницу. Хотелось бы успеть на «Красную стрелу». Тем более билет уже куплен, да и на учёбу мне завтра.
– Ох ты ж, а я-то водителя уже отпустил, понадеялся, что здесь переночуете, даже комнату на вас забронировал.
– И что, больше никакого способ добраться до города нет? – спросил я растерянного Чепурова. – Никто разве в Ленинград не едет?
Тот развёл руками:
– Кто-то действительно прибыл на своей машине, но мы все сюда приехали с ночёвкой, на выходные, вряд ли люди согласятся срываться на ночь глядя. Послушайте, Максим, утром должна приехать «Волга», а если что, то точно поедет в город поэт Полубояров, у него, правда, «Запорожец», но я думаю, для вас это не составит особого дискомфорта? Завтрак мы вам обеспечим, а за билет я лично компенсирую расходы. У вас билет в какой вагон? В купейный?
– Ну что вы, Анатолий Николаевич! Я зарабатываю достаточно, и пропавший билет на фирменный поезд не пробьёт серьёзную брешь в моём бюджете. Вот в училище мне влетит за прогул… Ну да ладно, не впервой, отмажусь как-нибудь.
Мне выделили пусть и маленький, похожий на пенал, но всё-таки отдельный номер. Знал бы, что ночевать придётся, захватил бы зубную щётку с пастой, мыло, полотенце… Ладно, будем надеяться, что если я один вечер и одно утро зубы не почищу, то кариес не поселится в моей ротовой полости.
Однако время ещё было детское, и я решил прогуляться по Дому творчества. Заглянул в бильярдную, где оба стола уже были заняты, а в паре кресел и на диване сидели ещё несколько человек, среди которых я увидел несколько знакомых лиц, в том числе Гранина, Шефнера, Германа, Володина и Стругацкого. Похоже, под стук бильярдных шаров здесь шла оживлённая дискуссия и, будучи заняты разговорами, на меня внимания никто не обратил. А я, увидев в дальнем углу возле кадки с фикусом свободное кресло, недолго думая, занял его и позволил себе расслабиться, наблюдая за игрой. В то же время поневоле прислушиваясь к разговорам, оказавшимся довольно любопытными.
– Как и во многих других сферах, в военной сфере в нашей стране всё перевёрнуто с ног на голову, – вещал Шефнер, в годы войны, если не ошибаюсь, бывший военным корреспондентом. – Почему-то у нас контрактные армии западных стран, куда идут служить подготовленные, мотивированные и профессиональные люди, получающие за это достойные деньги, называются «позорными наёмниками», зато призывное стадо из вчерашних школьников, бесплатно с оружием в руках «отдающих долг родине», считается верхом развития.
– Так наёмникам платить надо, – подхватил обладатель взъерошенной шевелюры, – Гораздо выгоднее бесплатное пушечное мясо, которое ещё и дачи генералам из ворованных стройматериалов построит.
– А вот нынешняя власть, как вы считаете, способна что-то изменить? – спросил Стругацкий, и на мгновение мне показалось, что он задал этот вопрос с провокационной целью. – Я имею ввиду не только положение дел в армии, а вообще.
– Как была Советская власть, так ею и осталась, и ничего нового я лично не жду, – презрительно скривился Герман. – Властью недовольны везде, однако в развитых странах, в которых функционируют правовые механизмы, такую неугодную власть меняют вполне себе легитимным образом, например, на выборах. В нашей стране власть несменяема, компартия сама себя избрала в вечные руководители. У нас нет вертикали власти, одни сплошные горизонтали. Человек не может покинуть свою страту, не может подняться на ступень выше по социальной лестнице. Верх его карьерного роста – возможность заделаться главным рабом и начать гонять других. Мелкое чиновничество – предел развития обычного человека в СССР. Если вы хотите хоть в чем-то жить лучше бедной серой массы, то у вас только два пути – либо идти по партийной линии, подчиняясь идеологии большевиков, либо быть вне закона и заниматься каким-нибудь подпольным пошивом джинсов или фарцовкой.
– Так частное предпринимательство вроде как по Конституции всегда было разрешено, – возразил Стругацкий.
– Борис Натанович, ну что вы в самом деле… Всё это видимость, не более. 90 процентов населения уравнены в своей бедности. Хорошо не жили – нечего и начинать. Демагогия и пропаганда охватывает буквально все сферы жизни, и вряд ли что-то изменится. Советская пропаганда на каждом углу рассказывает о том, что у советских граждан есть какие-то там права – но в реальности прав у советского человека очень немного. Он имеет право родиться, обязан ишачить на государство, потом выйти на пенсию и после этого (желательно поскорее) умереть, чтобы не нагружать и без того хилую советскую экономику. Человека у нас презирают. Как там у Мариенгофа… «Эй, человек, это ты звучишь гордо? И – в морду, в морду, в морду». Личность – ничто, а коллектив – всё!