– Ваш с Марвисом бой станет жемчужиной мероприятия, – заявил он, выходя с нами из конторы. – Русский против американца – хорошая афиша!
– Вы так это говорите, будто между нашими странами продолжается «холодная война», тогда как главы СССР и США, мне кажется, нашли точки соприкосновения, – попенял я Брауну.
Тот лишь хмыкнул:
– Парень, это всего лишь бизнес. Тебе нужны деньги? Вот и дерись. Договор подписан, сумму неустойки ты помнишь.
– А кто меня будет секундировать? И формы у меня с собой нет.
– Не беспокойся, всё будет, и форма, и секунданты! У тебя какой размер одежды? А обуви? Подберём.
В лоджи я успел к самому концу обеда, за полчаса до начала прямой трансляции с пресс-конференции Картера и Бобкова. Телевизор стоял в каждом домике и, воспользовавшись тем, что мои соседи, как и жители других бунгало, перед отлётом отправились прошвырнуться в город, я единолично завладел зомбоящиком. Но перед этим заглянул к Доусону, поинтересовавшись, имеется ли у него дома сейф. Узнав, что имеется, попросил об одолжении.
– Не могли бы вы на время положить в него вот эти 5 тысяч долларов?
– Без проблем, – заявил тот, – я даже ничего с тебя за хранение не возьму. Не беспокойся за сохранность своих денег, у меня надёжно, как в подвалах «Bank of America».
Вот и ладненько, вот и чудненько.
Была мысль отдать ему на хранение и кассету, но я её от себя отогнал. Слишком уж рискованно, да и Доусон может заинтересоваться, что это на плёнке, которую русский просит припрятать в сейфе. Вдруг он стучит в ФБР? А что, вполне может быть. Так что лучше не рисковать.
Трансляция из Белого дома началась в 14.55. Сначала картинка показала зал с несколькими рядами стульев, занятых представителями пишущей и тележурналисткой братии. Перед ними стояла трибуна, на которую были нацелены десятки объективов фото и видеокамер. Первым к прессе ровно в 15.00 вышел Президент США Джимми Картер. В течение примерно получаса, отвечая на вопросы журналистов, он рассказывал об итогах переговоров с Генеральным секретарём ЦК КПСС Бобковым. Если вкратце, то он подчеркнул, что встреча получилась конструктивной, были найдены точки соприкосновения, которые позволят в будущем развиваться отношениям между двумя странами по всем направлениям. При этом он, Джимми Картер, всё равно не разделяет принципы коммунистов, будучи уверенным, что будущее за тем строем, которого придерживаются Соединённые Штаты. Ну и всё в том же духе: мол, дружба дружбой, а табачок врозь.
Но я с большим нетерпением ждал появления Бобкова. И вот он наконец сменил Картера за трибуной. Хорошо выглядит, подтянутый, в отличие от предшественника, чувствуется если не армейская, то чекистская выправка. Костюм отутюжен, ботинки блестят, самое главное, в лице уверенность и, я бы даже сказал, некая снисходительность.
– Добрый день, дамы и господа! – обратился он к присутствующим по-русски и тут же то же самое повторил на английском, чем вызвал аплодисменты собравшихся.
Дальше пошли вопросы, среди которых попадались как интересные, так и немного провокационные. Например, корреспондент «The Wall Street Journal» поинтересовался, почему в СССР не развивается бизнес?
– А что вы понимаете под бизнесом? – ответил вопросом на вопрос Бобков. – Где-то купить подешевле и перепродать подороже? У нас это называется спекуляцией и преследуется по закону. Или из ворованных материалов создать товар и реализовать его по бешеной цене? Такой «бизнес» в нашей стране тоже преследуется по закону. Если под бизнесом вы понимаете частное производство, то должен вас успокоить: в нашей Конституции чёрным по белому написано, что допускается индивидуальная трудовая деятельность. Не вижу никаких препятствий к тому, чтобы любой совершеннолетний гражданин этой деятельностью занимался. Более того, сейчас в нашей стране прорабатываются меры по упрощению регистрации и налогообложения частного предпринимателя. Так что такой вид бизнеса у нас в стране будет только развиваться и, надеюсь, он сможет закрыть те ниши, где у нас ощущается дефицит определённых товаров или услуг.
– Почему вы не допускаете продажи в вашей стране товаров из США и Западной Европы? – спросила молодая женщина в белом юбочном костюме, представившаяся журналисткой телеканала NBC.