Луффи шел, глазея по сторонам. Корабль оказался куда огромнее, чем он себе представлял, а на краю сознания безостановочно шептали почти две тысячи Голосов. Дозорные отдавали честь Гарпу, старательно вытягиваясь по струнке, а Луффи получал любопытные взгляды. Десятилетний пацан в гавайке попугайской расцветки, синих шортах с сиреневыми мячиками, сланцах и зеркальных очках выглядел более чем нелепо, но из уважения к Гарпу дозорные давили смешки.
У капитанской каюты двое мрачных громил отдали честь и развели алебарды в стороны, пропуская Гарпа с внуком внутрь каюты. Луффи осмотрелся. На стене по правому борту висела одна большая карта мира и с десяток карт поменьше, но очень подробных. Карты были пришпилены к стене не кнопками, а метко брошенными ножами и сюрикенами самых разнообразных форм и размеров, причем, судя по состоянию карт, капитан подбрасывал карту к стене и в полете пришпиливал ее ножами к деревянным панелям. На противоположной стене висели пара десятков разномастных пистолетов и столько же клинков, начиная от кукри и заканчивая булавой с длинными тонкими шипами в форме суженого у основания наконечника копья. В офисном кресле вертелся хозяин кабинета и потягивал ароматный чай.
– Гарп! Сколько лет, сколько зим!– обрадовался он через секунду после того, как закрылась дверь, и повернулся к Гарпу и Луффи. Теперь паренек рассмотрел лицом своего, как он понял, нового капитана. Высокий, костлявый, с заостренными чертами смуглого лица и впалыми щеками, с сединой в густой черной шевелюре и живыми, молодыми карими глазами, из которых просто ключом бьет энергия.
– Корвин!– Гарп оскалился и облапил капитана линкора. Луффи мысленно посочувствовал тощему, но Корвин перенес могучие объятия дедули, способные раздавить морского короля, без явных неудобств.
Дальше Луффи стал свидетелем ничего не значащего разговора. Этот разговор ставил перед собой единственную вполне прозрачную цель: Корвин присматривался к Гарпу и оценивал, насколько он изменился, а Гарп хочет понять, насколько вырос один из его учеников. Луффи чуть усмехнулся и двинулся к стене с оружием, не касаясь его руками. Внимание парня привлек фламберг. Такие клинки презирают и пара фанатиков в правительстве издали указ: двести лет назад уничтожить все до единого. Уцелел лишь один из Сайзё О Вазамоно, потому как фанатики мечей и культуры в целом не позволили уничтожить.
– Нравится?– услышал Луффи голос Корвина.– Мне тоже нравится. Хороший клинок, этот фламберг, очень полезный в бою. Вся эта чушь с гуманизмом, жалостью, моралью и прочим дерьмом сделала из достойного детища оружейного гения презираемый и проклятый меч. Я прав?
– Полностью,– ответил Луффи.– Только вот еще живы кузнецы, знающие, как создавать такие опасные мечи.
Корвин рассмеялся: его позабавило то, что десятилетний пацан говорит весьма по-взрослому. Луффи же преследовал иную цель– вытянуть из дозорного информацию по принципу Шерлока Холмса, принесенного им из родного мира. Люди любят возражать и опровергать гораздо больше, чем отвечать на вопросы.
– Нет, малец, они все мертвы. Но честно скажу, далеко не все мечи получилось уничтожить, и теперь на них закрывают глаза. В мире осталось несколько сотен таких клинков, а ведь еще триста лет назад они ковались тысячами…
Луффи покосился на ностальгирующего контр-адмирала. Похоже, работает, а значит, необходимо еще чуть-чуть обработать будущее начальство.
– Значит это– один из спрятанных мечей?
– Именно. Им владел один пират, которого я убил.
– Да я уж понял. Но неужели правительство солгало, заявив, что в мире остался лишь один фламберг?
– Нет, они это сделали нарочно! Вот ты знаешь, сколько стоит один из мечей высшего качества? На десять жизней хватит. А теперь представь, что будет, если охотник на пиратов убьет пирата с фламбергом? Он захочет его продать. Затем он узнает, что этот фламберг лишь подделка и избавится от него. Куда бы он ни сбыл клинок, он попадет в наши руки, ведь охотник уже засветился с фламбергом. Так что эти клинки находятся и уничтожаются, ведь глупый закон никто не отменял.
Луффи кивнул и усмехнулся своим мыслям, а Корвин, как ни в чем не бывало, продолжил разговор с Гарпом ни о чем. Затем взгляд парня упал на стеллажи, полные книг, и замер на нем.
– Нравится?– Корвин проследил взгляд Луффи.– Эти книги написаны моряками о море. Здесь есть все: навигация, тактика и стратегия, ориентировка по звездам, волнам, ветрам, трехтомник энциклопедии дьявольских фруктов…
Луффи шагнул к стеллажу и без усилий расправился с мудреным замком одной лишь отмычкой, умело спрятанной в шевелюре как раз на такой случай. Корвин приподнял брови.
– Воля?– тихо обратился он к Гарпу, решив закрыть глаза на то, что Луффи без зазрения совести протянул загребущие ручки к его любимой книжной коллекции.
– Верно,– дедуля довольно оскалил зубы в самой добродушной улыбке.– Он обрел способности к Воле в шесть лет, после того, как упал в пропасть.
– Упал или ты его сбросил?– хохотнул Корвин и толкнул наставника локтем. Гарп бросил взгляд на Луффи и отметил, что его внук сейчас в мире навигации.
– Я его сбросил. И добился результата: он пробудил Волю. Потом четыре года я учил его пользоваться этой силой, а так же немного научил рукопашной и кое-чему из мореходства. Теперь я оставляю его здесь юнгой. Одежду лучше не отбирать, эта нелепая гавайка и дурацкие шорты– его стиль. За шляпу он порвет любого пополам.
– Кстати говоря, знакомая шляпа,– Корвин воззрился на головной убор Луффи, торчащий над книгой, но так и не вспомнил кому она принадлежит.– Короче, ты хочешь оставить его здесь юнгой?
– Да. Натаскайте его во всем, что пригодится дозорному, и не обращайте внимания на его глупости. Он хочет стать пиратом, и я надеюсь, ты сможешь ему показать пиратов во всей красе, а так же истинное лицо дозора. Пусть выберет, зная, что мы и они на самом деле ничем не отличаемся. Та оккупация и рэкет, которым занимаются пираты, мало чем отличаются от налогов, наложенных дозорными. Их разбойные нападения– те же карательные операции. Я бы привел еще десяток подобных примеров навскидку и еще столько же, чуть-чуть подумав, но ты и сам знаешь.
– Да, знаю,– Корвин усмехнулся.– Ты потому и не становишься адмиралом, что не хочешь стать зависимым от ублюдков Тенрьюбито?
– Верно.
– Ладно. Не хочешь, значит, портить ему жизнь, как это сделали с тобой?
– Я нашел себя и в дозоре. Ладно, до встречи. Я загляну через шесть лет.
Луффи проводил деда взглядом. Гарп ушел не прощаясь, сопли не в его правилах. К тому же, они все обговорили, до дня шестнадцатилетия он, Луффи, будет ходить юнгой на штабном линкоре дозора и учиться у лучших учителей. Мальчик прекрасно понимает, сколько дедушка приложил трудов и сколько связей он задействовал, чтобы провернуть такое. Полгода в море, полгода в Маринфорде. В самом сердце будущего врага, отличный шанс узнать Дозор изнутри.
После ухода его дедули Корвин перевел все свое внимание на Луффи. Мальчик закрыл книгу и вернул ее на место, после чего воззрился на своего начальника.
– Ты знаешь, что такое табель о рангах?
– Вы– контр-адмирал,– ответил Луффи.– Знаю.
– А ты– юнга. Сейчас ты здесь никто и зовут тебя никак, понял? Делаешь то, что тебе скажут, внимательно слушаешь разговоры и мотаешь на ус– вот то, что ты будешь делать ближайшие шесть лет.
Луффи усмехнулся, и от этой усмешки Корвин осекся. Не такой реакции он ждал от десятилетнего пацана, не такой. Непрост он, совсем непрост, и проблем с ним предвидится немало. Но если с этим Луффи что-то случится, Гарп лично с него голову снимет перед тем, как пустит линкор ко дну. Контр-адмирал хмыкнул и двинулся к выходу из каюты.
– За мной. Посмотрим, чего ты стоишь.
Луффи поднялся и двинулся вслед за начальником. При появлении контр-адмирала на палубе все сразу же вытянулись по струнке. Несколькими командными выкриками Корвин построил весь личный состав на палубе и представил Луффи как нового юнгу, после чего подозвал одного из матросов. Луффи окинул его взглядом. Здоровая перекачанная туша весом под добрый центнер, из форменной одежды– штаны, ботинки да берет с чайкой. Мальчик поймал ответный взгляд. Жадный такой, сальный взгляд. «Кажется, кто-то станет евнухом»,– прикинул Луффи. Этот бурдюк хочет сделать его своей личной девочкой, или не очень личной. Извращенцев везде хватает, а конченых ублюдков еще больше.