Усопп травил байки, девяносто девять процентов которых были небылицами, а один процент составляли данные о нем, Нами и Зоро. Судя по тому, как к канониру присматривались несколько девушек, умереть девственником Усоппу не грозит. Что и подтвердилось на вторую и третью ночи– первую ночь канонир просто отсыпался, ибо был изранен и без сил, а девушки согревали его и ничуть не обижались.
Санджи явила свою сущность лесбиянки, и даже для нее нашлось несколько извращенок из дальних деревень. Особенно радовалась… Ноджико. Для Нами знание о том, что ее старшая сестра вовсю занимается лесбийским сексом вот уже семь лет, стало крайним шоком, но девушка отнеслась к сестре с пониманием. Приблизительно в четырнадцать Ноджико подверглась изнасилованию со стороны рыболюдей, но пережила этот страшный удар судьбы легко. Теперь понятно, каким именно образом ей не дали сломаться. Так что на все эти три дня ее дом превратился в обитель женского разврата, в которую Нами отважилась заходить лишь с целью поспать. То тут, то там ее встречали обнаженные девушки. К счастью, они все были слишком сильно увлечены друг дружкой и не предпринимали попыток совратить Нами. Девушка очень боялась совращения и только переводила дух, оказываясь от них подальше.
Сама же Нами больше времени проводила на могиле матери, рассказывая ей о своих приключениях, о команде, о том, как она избрала стезю пирата, о Вороне… обо всем, что с ней происходило, и на гуляньях не появлялась. Ген-сан часто ее там навещал, и за эти три дня они сблизились сильнее, чем отец и дочь. Возможно, не будь столь колоссальной разницы в возрасте, между ними мог бы вспыхнуть роман, но чего нет, того нет.
Девушка мечтательно улыбнулась и двинулась в ванную и замерла, увидев картину маслом: Санджи страстно целовала ее сестру, прижимая к стене. Одна рука кока тискала красивую грудь, вторая ласкала промежность. Нами несколько секунд смотрела, как два пальчика исчезают в лоне ее сестры, вызывая сладостные стоны, как Ноджино дарит ответные ласки Санджи, как извиваются две девушки, лаская друг дружку и почувствовала прилив возбуждения.
– Только посмотри, Санджи-тян,– Ноджико хихикнула, обнимая Санджи за шею и продолжая гладить бедра любовницы.– А моя сестренка любит подглядывать.
– Как нехорошо, Нами-суан,– продышала в шейку Ноджико Санджи, играясь язычком и губами с нежной кожей Ноджико и срывая с губ синеволосой сладостные стоны.– Вам понравилось? Не хотите присоединиться?
– Нет!– взвизгнула Нами и поспешила оказаться подальше от них, но перед глазами стояло зрелище двух извивающихся тел, а в ушах все еще раздавалось эхо их стонов. И горячая пульсирующая тяжесть внизу живота, порождающая стыд и желание. «Господи, я возбудилась от того, что моя сестра занимается сексом с девушкой»,– Нами мучительно покраснела и помотала головой, стремительно сбегая из дому. В деревне царил хаос, оставленный после вчерашней пьянки, но Зоро и Усопп нашлись быстро.
Усопп дрых в объятиях трех красоток, медленно, но верно забывая Каю, а Зоро уже тренировался на заднем дворе двухэтажного особняка. Ночами этот особняк сотрясался от страстных стонов, днем– от жалобных. Любовницы мечника заплатили дорогую цену за столь искусного и неутомимого любовника со столь большим… э-э-э, потенциалом. Зоро порой даже чувствовал благодарность капитану за то, что Ворон частенько вытаскивал его прогуляться по бабам чтобы, как выражался сам Луффи, отучить Зоро от дурной привычки развлекаться раз в месяц.
– Доброе утро,– мечник отбросил деревянные мечи в сторону и повернулся к Нами.– Как спалось?
– Прекрасно,– улыбнулась Нами и смутилась неизвестно чего.
– Твоя сестра с этой извращенкой тебя не разбудили?
– Нет, а они… проводили время так громко?– робко спросила Нами.– И почему ты забыл про остальных?
– А их и не было,– ухмыльнулся Зоро.– В смысле, этой ночью. После того, как ты ушла вместе с этим стариканом, эти двое вместе с тремя незнакомыми мне девушками устроили лесбийскую оргию в твоем доме, я аж отсюда слышал. Правда, потом Санджи и Ноджико разогнали всех из твоего дома и последнюю ночь веселились исключительно вместе…
– Зоро, умоляю, избавь меня от подробностей,– подняла ладони Нами, пунцовая, как вареная свекла, а воображение помимо воли рисовало картины, от которых внизу живота снова разливалась приятная тяжесть, пересыхали губы…
– Ого,– Зоро рассмеялся.– Тебя возбуждают такие картины? Они тебя не совратили, нет?
– Нет, конечно!– залепетала Нами, краснея пуще прежнего. Зоро добродушно рассмеялся, и этот смех заставил девушку обиженно надуть губы.
– Как ты?– тихий голос мечника заставил детскую обиду испариться без следа.– Нами, расскажи мне: что тебя беспокоит? Думаешь, я не следил за тобой? Все эти три дня я присматривал за тобой. Ты плакала, часто и подолгу. Что случилось?
– Зоро,– Нами улыбнулась, а из глаз девушки снова полились непрошенные слезы.– Зоро, я… эта деревня так долго была под гнетом рыболюдей… я тебе не рассказывала, что мою сестру… ее…
– Изнасиловали,– мечник помрачнел и подошел к Нами. Девушка позволила обнять себя за плечи и несказанно удивилась, когда Зоро прижал ее к себе. Но в руках у мечника так уютно и надежно, они обнимают без какого-либо намека, и это так приятно, так тепло…
– Все хорошо. Нами, ну что же ты плачешь?– шептал мечник, гладя девушку по длинным, мягким, невыносимо приятным на ощупь волосам, в которые так и хочется зарыться пальцами, но Зоро не мог позволить себе такого. Нами доверяет ему и знает, что он не станет распускать руки. Такое доверие дорогого стоит.
– Но ведь… это же от счастья… я так рада… что все закончилось…
– Дурочка,– вздохнул мечник.– Зачем же плакать? Нет бы, повеселилась, а то «я плачу от счастья»,– передразнил ее Зоро. Вышло настолько комично, что Нами улыбнулась сквозь слезы и обняла мечника в ответ.
– Никогда не понимал женщин, которые плачут от счастья,– Зоро коснулся носом рыжей макушки навигатора и вдохнул аромат ее волос. Приятный, легкий, милый аромат мандаринов окутал мечника, заставляя его крепче прижать Нами к своей груди. Так хочется ее оберегать и защищать. Теперь Зоро понимает своего капитана.
– Зоро…– Нами ткнулась носом в яремную ямку мечника, вдыхая терпкий запах мужчины. Зоро пахнет потом и еще чем-то горьковатым и приятным, как черный кофе.
– Вот так, не надо плакать,– Зоро поднял глаза и ухмыльнулся.– А теперь представь, как закипела бы Санджи, если бы увидела, как ее обожаемую Нами-суан тискает неотесанный тупой голова-трава.
Нами рассмеялась в грудь Зоро, и желание плакать окончательно исчезло.
– Не совсем представляю,– честно ответила девушка.
– А ты повернись,– посоветовал Зоро. Нами повернула голову, не размыкая обьятий. Большие, полные печали глаза, повисшие руки, открывающийся и закрывающийся рот делали Санджи такой смешной, что Нами не удержалась и рассмеялась в голос. Девушка смеялась так громко и так сильно, что Зоро расхохотался вместе с ней, прижимая Нами к себе– девушка не могла стоять, подкошенная смехом.
– Т-ты…– на глаза Санджи навернулись слезы.– Н-нами-с-суан… как вы можете… с этим… о-он же… ДА Я ТЕБЯ ПРИКОНЧУ, ТРАВОГОЛОВОЕ ЧМО!!! КАК ТЫ ПОСМЕЛ ПРОТЯНУТЬ ГРАБЛИ К НАМИ-СУА-А-АН??? ВОТ ЭТИ САМЫЕ НОГИ СЕЙЧАС ПОДПИШУТ ТЕБЕ СМЕРТНЫЙ ПРИГОВОР, КРЕТИН!!!!!
– И чо?– привел убойный аргумент мечник и продолжил обнимать Нами, чуть покачиваясь и убаюкивая девушку.
Багровая от ярости Санджи, брызжущая слюной, яростно перекусила сигарету и сплюнула остатки в траву. Нами рассмеялась: такая Санджи представляет собой на редкость комичное зрелище. Зоро не смеялся. Мечник изо всех сил сдерживался, чтобы самым неприличным образом не заржать в голос с подвываниями, всхлипываниями и судорожными вдохами. Но не сдержался и гнусно заржал, вздрагивая, всхлипывая, подвывая и тыкая пальцами рук (продолжая обнимать Нами) в клокочущую Санджи.