Он бросил бумагу на стол.
— Это было неправильно двенадцать лет назад и остается неправильным сейчас, — мучительно отозвалась Селестия. — Не заставляй Твайлайт совершать те же ошибки, что и я когда-то. Пожалуйста… позволь мне поговорить с ней.
Голденблад нахмурился и снова поднял бумагу.
— Боюсь, это невозможно, Селестия. Твайлайт нужны драгоценные камни, пещеры и безопасность, чтобы испытывать опасные заклинания и талисманы. Министерство Тайных Наук практически дотла сожгло свой Мэйнхеттенский исследовательский центр, когда тестировало заклинания воспламенения, как ты помнишь, а учитывая всех зебринских диверсантов и им сочувствующих, которых мы выявили за последние два года… — Он вздохнул и покачал головой. — Прости, Селестия, но как я и сказал… время Твайлайт бесценно. Ей просто больше некогда быть твоей особой ученицей.
— Голденблад, не позволяй ей делать это. Я отреклась не за тем, чтобы моя сестра и ученица творили ужасные вещи! — запротестовала Селестия, тряхнув гривой.
— Хм, вот это уже смешно. У меня сложилось впечатление, что именно поэтому ты отреклась. — Он сощурился. Никогда раньше я не видела, чтобы пони так хмурился на Принцессу Селестию. Я сомневалась, что такое вообще возможно.
— Со всем уважением, Селестия, но ты ушла. И ты не стала просить мира. Не стала вести переговоры о прекращении огня. Ты даже не сдалась с честью. Ты… просто… ушла. И уйдя, ты сбросила всю эту войну, которую сама же и развязала, на плечи Принцессы Луны.
— Ты думаешь, я не знаю об этом? Думаешь, я смогла бы править после случившегося в Литлхорне? — воскликнула Селестия, сверкая глазами, словно парой звезд. — А знаешь ли ты, о чем я думала, когда увидела, что зебры сделали с академией моей сестры? Это все моя вина! И только моя!
— И ты была права. Это, и правда, была твоя вина — ответил Голденблад угрожающе низким голосом. — Ты могла бы утихомирить аристократию. Ты могла бы заставить Хиппокампуса найти другой выход. Понизить квоты на энергоресурсы. Работать на преодоление возникшего с зебрами тупика. Но вместо этого ты решила затеять войну. Ты, Селестия.
— На мне лежали обязанности и ответственность за всю Эквестрию! — возразила она.
— Ну а сейчас это не так, — отрезал Голденблад. — Ты должна была предоставить Принцессе Луне как минимум год, чтобы передать власть. А еще лучше пять лет. И ты должна была начать мирные переговоры, прежде чем отрекаться. Даже если бы они закончились не в нашу пользу… мы бы справились. Но ты не сделала этого. Ты ушла, возложив эту ношу на спину сестре. И тут выясняется, что тебе не нравятся её действия, чтобы победить в этой войне? Чтобы установить собственную власть? Править Эквестрией по своему усмотрению? Жестоко, не находишь? — Он положил копыта перед собой на стол. — Принцесса Луна делает то, что должно. Твайлайт Спаркл по мере сил помогает ей в этом.
— Даже если это неправильно? — спросила Селестия с легкими умоляющими нотками в голосе. Ни за что не подумала бы, что Принцесса будет говорить подобным образом!
— Я обязана что-то предпринять! Должен быть способ оградить их от сделанных мной ошибок!
— Луна не заинтересована в твоей помощи, Селестия. Как и Твайлайт Спаркл. В новом правительстве для тебя нет места. Я в этом убедился.
От выражения чистого шока на лице Селестии я поняла, что вряд ли хоть кто-то раньше осмеливался говорить с ней таким образом. Она словно получила пощечину.
— Я лишь хочу помочь моей сестре и ученице, — прошептала она. — Пожалуйста!
Он вздохнул и закрыл глаза.
— Мне очень жаль, Селестия, но это приходит от Луны. Она твердо стоит на том, что это ее правление, ее земля, и ее победа. И я решил видеть, что она получает его. — Он левитировал бумагу еще раз. — Но… Я увижу, если я могу сделать что-то для них… эээ… Алмазных псов, не так ли? Неофициально и не для печати. Только, пожалуйста, перестань пытаться связаться с Твайлайт. Я думаю, что она пытается использовать временные заклинания, чтобы создать тридцати двух часовой рабочий день только, чтобы получить дополнительное время для работы.
Он вздохнул и закрыл глаза.
— Сожалею, Селестия, но это исходит от Луны. Она непреклонна в том, что это её власть, её земли и её победа. И я намерен убедиться, чтобы так и было. — Он снова поднял бумагу. — Но… я посмотрю, если можно что-нибудь сделать для этих… эм… Алмазных Псов, так вроде? Сугубо неофициально. Только прошу, прекрати попытки связаться с Твайлайт. Мне кажется, она пытается использовать заклинания времени для создания тридцатидвухчасового дня, лишь бы успевать сделать побольше.
— Да. Это действительно похоже на нее, — пробормотала Селестия.
Голденблан подарил ей сочувственную улыбку.
— Пожалуйста, Селестия. Я знаю, что ты волнуешься, но сейчас это уже не в твоей власти.
Он замолчал, и на мгновение, казалось, оценивающе глядел на величественного белого аликорна.
— Если я найду способ как-то помочь тебе, обязательно дам знать.
— О, да все хорошо. Уверена, что смогу найти, чем занять себя. — Селестия кивнула и уже начала отворачиваться, как вдруг замерла и вновь глянула на него. — Голденблад. Ты помнишь, как двенадцать лет назад убеждал меня не нападать на зебр?
— Отчетливо, — ответил он.
— Прямо сейчас я прекрасно понимаю, что ты чувствовал тогда. Надеюсь, я смогу быть такой же убедительной, каким был ты. Прощай, Голденблад, — произнесла Селестия, церемонно склонив голову. Он встал и низко поклонился в ответ. Но когда она исчезла в золотой вспышке, Голденблад не улыбнулся и не усмехнулся. Он сел обратно за стол, выдвинул один из ящиков и достал медную фляжку, вытащил из неё пробку, затем обхватил голову копытами.
Я наблюдала за ним, пока он неподвижно сидел. Затем он пробормотал себе под нос настолько тихо, что я едва расслышала. Однако от его слов у меня кровь застыла в жилах.
— Не заставляй меня убивать тебя, Селестия.
Пару секунд спустя он поднялся и вышел из комнаты. Я висела, пока мое зрение не замерцало и не перезагрузилось. Затем в моем ухе раздался тонкий писк. Я замахала одной конечностью и рухнула со стеллажа, приземлившись прямо на свою кибернетическую задницу.
— Ай! — громко взвыла я, затем поморщилась и потерла круп, прежде чем глянуть на Стигиуса, вымытого и вновь в своей броне.
«Ты норм?» — накарябал он на своей дощечке, затем указал на меня и уставился в пространство.
— Ага. Я. Просто… ай…
Застонав, я поднялась и хорошенько встряхнулась, пытаясь выбросить из головы только что увиденное. Убить Селестию? Разве кто-либо мог это сделать? То есть, зебры могли бы, но им пришлось бы использовать все военные ресурсы, находившиеся в их распоряжении, и даже используя их, они смогли этого добиться, ввергнув весь мир в апокалипсис. Голденблад, может, и был коварным ублюдком, но он не смог бы этого совершить!
Ведь так?
Обнаружение камеры в библиотеке сподвигло меня на поиски остальных, на что мы потратили почти целый час. Оказалось, что в каждой комнате была хотя бы одна, и Стигиус любезно, при этом, отчаянно хлопая крыльями, поднимал меня к месту, откуда я могла увидеть еще больше записей. Хотя, ни одна из них не была такой же мрачной, как виденная мной в библиотеке. Угрожать Принцессе Селестии… это просто… как он — как вообще любой пони — мог думать о таком?
Большинство записей, на самом деле, были не то, что мрачные, но довольно странные и часто скучные. Многие оказались без звука, как например, на кухне, где Флаттершай пыталась приготовить еду для несносного белого кролика. Другая показывала разъяренную Скуталу, беззвучно спорящую и явно кричащую на Голденблада. Не знаю, что он ей ответил, но когда он закончил, она с выражением глубокого ужаса со всех копыт выбежала из комнаты.