— О, нет-нет-нет. Это я благодарю тебя — с этими словами он повернулся и скрылся обратно в темноте.
И почему у меня такие дурные предчувствия на счёт этого гуля?
Я развернулась и спустилась в холл, куда он указал, размышляя, могла ли это быть какая-то ловушка. Как бы то ни было, дверь налево действительно привела меня к палатам реанимации. Как и приёмное отделение, реанимация была разделена на отдельные палатки. Я заметила четырёх спящих пони не-гулей, но ни кого из них не узнала. Из радио на столике медсестры доносилась праздничная музыка. Я подбежала к кобыле-гулю за прилавком.
— Чем я могу помочь тебе, дорогуша? — спросила она.
— Я ищу мэра. Что-то на счёт туалета? — спросила я с немного растерянным видом.
— Ах, да. Он прямо там — она провела меня в уборную реанимации. — Продолжаем выполнять эту работу для наших гостей. Если тебе нужно место, где можно остановиться, мы сдаём в аренду множество отличных коек.
— Спасибо, — сказала я, на сей раз улыбнувшись с гораздо большим облегчением, чем до этого Ачувикакеготам. Из туалета для кобылок доносился плеск и я осмелилась заглянуть внутрь. Жеребец-гуль пегас присел у унитаза и яростно работал вантузом, зажав его в зубах. От его крыльев по большей части остались одни кости, удерживаемые вместе коричневыми сухожилиями, но они двигались, будто всё ещё были живыми. Стоя в дверном проёме я наблюдала, как он работает с той же энергией, какую я видела у оливковой кобылки. Наконец, он поднял вантуз и смыл туалет. Тот заклокотал, вода слилась и жеребец удовлетворённо кивнул.
— Мэр? — позвала я, и он обернулся ко мне, с красной присоски вантуза капала вода. Жеребец выплюнул вантуз и вскочил на копыта, ухмыляясь. На нём был костюм обслуживающего персонала Стойл-Тек с цифрой 1 на боку. Стойло 1? Где это?
— Это я. Мэр Вайндклоп. Инженер, политический лидер… и, при случае, сантехник. Приятно с вами познакомиться, — сказал он, схватив и с энтузиазмом тряся моё копыто. — Митлокер рад привлечь к нашему замечательному сообществу так много гладкошёрстных посетителей, как только возможно.
Эм… может он мог хотя бы сполоснуть свои копыта?
— Спасибо. Вы очень любезны. Я Блекджек, — сказала я, а затем добавила чуть заинтересованно. — Гладкошёрстные?
— Точно! Потому что ваша шкурка такая гладкая… и вкусная… — добавил он скорее для себя, затем моргнул и нервно ухмыльнулся. — И гладкая! По моему мнению это лучше, чем «дышащие». А мы хотим, чтобы Митлокер был дружелюбным и открытым сообществом на Пустоши. Мы надеемся, что если дадим гладкошёрстным, таким как вы, шанс, тогда вы дадите шанс нам — он вытащил из-за пояса полотенце и вытер копыта, и лицо, а затем и унитаз. Он смыл его ещё раз, и я услышала несколько щелчков из ПипБака. Заглядывать в Митлокер может быть было и не плохо, но жить здесь — точно не лучший вариант. — Итак, что я могу для вас сделать? — спросил он, подцепив костлявым крылом цилиндр, лежащий на раковине. На нём была серая лента, идущая вокруг нижней части шляпы и латунная бляха с надписью «Мэр Мэйр за работой, живи без заботы!».
— Ну… мне нужно проникнуть в Хайтауэр. Я надеялась, что кто-нибудь здесь сможет рассказать мне, как это сделать, — ответила я с улыбкой.
Он рассмеялся, ухмыльнулся, улыбнулся и наконец понял, что я не шучу.
— Вломиться в Хайтауэр? Внутрь? Эм… не обижайтесь мэ-эм, но это безумие. Просто безумие. Ни один пони не сможет пробиться в это место.
— Ну, я смогу. И я такая. Но если гули Митлокера могут помочь мне, я была бы весьма благодарна. — мой комплимент заставил пегаса-гуля чуть поёрзать, от чего кости его крыльев щёлкнули друг о друга.
— Ясно. Что ж, это очень необычно. Точнее совсем неслыханно. Ни один пони, кто вошёл внутрь, обратно не вышел. Но… естественно, Митлокер был бы рад помочь. — он нахмурил брови в задумчивости. — Вы могли бы поговорить с сестрой Грейвис. Она работала там.
— Это было бы неплохо. Может вы могли бы проводить меня?
— Сочту за честь, но у вас есть свет? В некоторых коридорах гладкошёрстным довольно сложно ориентироваться.
— У меня усовершенствованное зрение, — ответила я, как ни в чём не бывало.
— О. Что ж… чудесно! — ответил он после секундного замешательства. — Тогда, я покажу вам дорогу. Во всех этих изгибах и поворотах несложно заблудиться.
— И отсутствие освещения добавляет проблем.
— Да, эту ситуацию мы действительно должны исправить для наших гладкошёрстных гостей. К несчастью, лампочки нынче в дефиците, не говоря уже об осветительных талисманах. Какое-то время мы пытались использовать факелы, но смог стоял невыносимый. Я надеюсь, когда у нас будет больше гостей, я смогу убедить жителей начать поиски новых источников света. Нас с нашим зрением темнота не слишком беспокоит, но она определённо огорчает гладкошёрстных. Верно? — он взглянул на кобылу за прилавком. — Я иду навестить Вилборроу и Грейвис, Кэрол.
Она неопределённо махнула копытом, не отрываясь от старого журнала. Мы побежали дальше и Вайндклоп продолжил болтать.
— Когда я попал сюда тридцать лет назад, Митлокер был просто заполнен несчастными дикими, и тут же была горстка гулей, ищущих для себя дом. Понадобилось двадцать лет, чтобы спровадить диких в подземку и сделать из этого места хоть что-то. Теперь мы очень стараемся наладить контакты с различными группами вокруг Хуффа.
— Похоже не все пони рады переменам. Я встретила гуля… Йовай… или как-то так. Он, похоже, чертовски недоволен происходящим, — заметила я, когда мы бежали через тускло освещённые коридоры.
— О да. Этот. Ахвицотль появился здесь лет двадцать назад. Его маленький болезненный бар держался на страдании и горечи. Чем больше народу с депрессией там собиралось, тем больше они пили и пользовались химией, чтобы забыть о своих проблемах, и тем больше крышечек он получал. С клубом и всем прочим, Митлокер стал намного лучше. Я надеюсь переименовать его из Митлокера в Мемориал. Это более позитивно — говорил он на ходу. Не думаю, что когда-либо встречала такого болтливого гуля.
— Так, изначально вы из Стойла?
— Угу. Стойло Один. Вообще оно планировалось для правительственных шишек и грязных чинуш. Проектировалось даже для Принцесс. Но… оно оказалось ловушкой. Закрылось и не открывалось, пока все пони внутри не умерли. Конечно, Кантерлот был покрыт ядовитым розовым облаком и это, в конечном счете, убило всех пони внутри. Или может это, была радиация… не знаю, — беспечно сказал жеребец, пожав плечами. — Во всяком случае, около тридцати лет назад у меня случился… ах… неловкий инцидент, связанный с белками, которые я любил и поэтому я решил искать удачи здесь — он нервно кашлянул. — Вы должны понимать, есть некоторые вещи, которые пони не должны делать в приличном обществе и я бы никогда так не поступил, если б знал.
Я усмехнулась и покачала головой.
— Вполне понятно, — сказала я и споткнулась о железяку, оставленную кем-то посреди коридора. — Так. Это становится забавным. Моё зрение не настолько усиленное, — пробормотала я, сосредоточившись. Моё заклинание света ожило надо мной, разгоняя мрак и тени. И вправду, почему я не сделала этого рань…
Это Стоунвинг.
Я смотрела прямо в глаза жеребца-пегаса, отлитого в бронзе. Одно крыло распростёрто, а другое оторвано, об него я и споткнулась. Он стоял, закрывая собой лежащих Джетстрим и Эпплснека. За ним стояли абстрактные фигуры. Статуя возвышалась на приземистом пьедестале с табличкой на боку:
«Мемориал Стоунвинга».
Подойдя ближе, я прочла надпись.
«Этот мемориал посвящён всем тем пони, что отдали свои жизни и проливали кровь ради нашего благополучия. Именно здесь, во время восстановления, этот солдат Стонвинг доблестно удерживал позицию перед превосходящими силами атакующих зебр, защищая не только своих павших товарищей, но и бесчисленных беспомощных пациентов и пострадавших в госпитале. И хотя пуля снайпера заставила его замолчать навсегда, действия Стонвинга говорят за себя красноречивее всех слов о мужестве и доблести лучших столдат Хуффингтона.»
Пока я всматривалась в статую, на краю моего сознания что-то не давало мне покоя. Записка в шкафчике Мирамэйра. «Слева от того места, где он сделал это тогда».