— Осколок души? То есть, ты имеешь в виду, что душу можно разбить? — спросила парящая над нами Психошай и оглянулась в поисках поддержки. Стигиус, летящий рядом с ней, только пожал плечами.
Мистер Шиарс отрывисто прошипел.
— Если ты знаешь как, то да. Так же как от одной свечи ты можешь зажечь другие, так же ты можешь разделить свою душу по разным сосудам.
Ксанти что-то проворчала на счёт проклятия. Я взглянула на ошеломлённое выражение лица сестры Грейвис и задала вопрос, мучивший всех.
— Откуда ты это знаешь?
— Потому что я главный эксперт Эквестрии по душам — напыщенно ответил он, прежде чем фыркнуть. — Хотя теперь это больше не имеет значения. Душа не спасёт, когда тебя загонит в угол бешеный Потрошитель, и пушки теперь намного практичнее — я с беспокойством взглянула на Грейвис.
— Разве всего час назад вы не тряслись, что вас разорвут на куски? — проворчал Кэррион, следуя во главе группы и жжужа моторами пулемётов каждые несколько шагов. — Думаю, дикие будут просто очарованы всей этой болтовнёй о душах.
— О, да. Точно — я покраснела и стала внимательнее смотреть вперёд, куда мы шли по центру туннеля. Под копытами плескалась вода. Кафель со стен местами обвалился, обнажив арматуру и глубокие дыры под ним. А по ту сторону стены появились красные метки. Много красного.
— Где они? — спросила Грейвис низким, напряжённым голосом. — Они должно быть нестерпимо проголодались.
— Они здесь, — рыкнул Кэррион. Гуль-грифон встопорщил ветхие крылья. — Они начали окружать нас сразу, как мы отошли от станции — случайно взглянув на пролом в стене, я заметила промелькнувшую пёструю шкуру.
— Я думала, они неразумны, — пробормотала я с нарастающей тревогой, подняв дробовик и проверив, что он заряжен противопехотными патронами. За звуком текущей воды я едва могла расслышать цокот копыт и тихое шипение, доносившиеся из соседних туннелей.
— Бездушны, — поправил Шиарс. — У диких есть кое-какой разум, но нет индивидуальности. Они — неупокоенные животные… но даже животные могут проявлять хитрость.
Впереди показалась следующая станция. На мигающей вывеске над платформой значилось «Хайтауэр». В тусклом свете было видно, что этот туннель разделяется ещё на два, расходящихся под острым углом. Повсюду, куда бы я ни взглянула, было множество красных меток, а я до сих пор не видела ни одного гуля! Чего они ждут? Сглотнув, я медленно приблизилась к лестнице, ведущей на платформу. Мои глаза изо всех сил пытались приспособиться к тому, как быстро мерцающая вывеска «Хайтауэр», то освещала платформу, то погружала во тьму. Призрачное зелёное освещение за нами, отражавшееся в намокшем кафеле, не помогало. Два разбитых метропоезда лежали рядом под высоким сводчатым потолком, словно выброшенные игрушки. От их пассажиров остались только кости.
— Служебные помещения на противоположной стороне станции — тихо пробормотал Шиарс. — Этим путём мы когда-то тихо входили, делали свою работу и так же тихо уходили.
— И что же это была за работа? — напряжённо спросила я, вслушиваясь в нарастающее шипение. Вода скапливалась пенистыми бассейнами вокруг изломанных, перекрученных вагонов. Мой счётчик радиации принялся издавать «клик-клик-клик» и те из нас, кому это было необходимо, немедленно приняли по таблетке Рад-Икс.
— Бессмертие для пони, — мрачно ответил он. Рампейдж оглянулась на маленького пухлого гуля, её глаза превратились в бездонные розовые озёра. Я напрягалась, но она лишь снова отвернулась.
Загребая копытами воду, мы побрели по платформе мимо бассейнов. Часть стены обрушилась, и между плитками кафеля сочились отвратительно-холодные потоки. Выход был завален сплошной стеной щебня. В мусоре лежали десятки костей, пони, рвавшиеся к безопасности, но нашедшие смерть. Над путями перекинулся мост, ведущий на соседнюю платформу. «А что ты сделал, чтобы помочь Луне?», требовательно спрашивал потрёпанный, разваливающийся баннер.
Психошай и Стигиус летали над скрученными обломками вагонов, пока мы продвигались к дальней стороне станции. Может нам повезёт проскочить? Может, мы слишком хорошо вооружены, и они не хотят рисковать?
А затем бассейн прямо под Стигиусом взорвался и дикий гуль прямо из под воды взвился в воздух на десяток футов. Обвив копытами ночного пони, он вцепился клыками ему в горло, пытаясь сломанными копытами прижать его крылья. Вдвоём они рухнули в грязный пенящийся бассейн и исчезли из вида!
— Стигиус! — завизжала Психошай, но тут двое гулей бросились на неё с моста. Один промахнулся и шипя, и разевая сломанную челюсть, приземлился рядом со мной, но второй рухнул прямо ей на спину и начал клыками рвать её шею. Психошай рванула вверх, впечатывая гуля в нижнюю часть моста. — Слезь! С моей! Задницы! — наконец она прошлась по нижней части моста, обдирая спину и осыпая бассейн внизу ржавой трухой, и чудовище отцепилось.
Ни у кого из нас не осталось времени, чтобы прийти на помощь Стигиусу. Не успела я взорвать голову приземлившегося передо мной гуля, как из ржавых обломков на меня выскочили ещё четверо. Я всегда считала диких гулей безмозглыми, жалкими противниками. Я смутно припоминала моё приключение с ЛитлПип, где были гули и вагон метро, но не была до конца уверена в подробностях той ночи. Подняв свои металлические копыта, я позволила челюстям гулей сомкнуться на эмалированных конечностях, в то время как моя магия наводила пистолет на новую цель. Но вместо того, чтобы кусать снова и снова, двое гулей стиснули зубы и рванули меня на себя. Я смогла выстрелить, вырвав кусок из гнилого бока, прежде чем третий набросился на мой пистолет и принялся грызть его, сбивая прицел. А четвёртый? Отлично, как только меня ограничили в подвижности, он бросился прямо мне в лицо!
С моего рога со вспышкой сорвалось заклинание магической пули. Голова гуля взорвалась осколками костей и ошмётками гнилой плоти, прежде чем он успел разрушить работу Глори. Следующие две магические пули стряхнули гуля с моего левого копыта. Затем я принялась снова и снова вколачивать конечность в лицо третьему гулю. С пятым ударом помятая голова разлетелась гнилым крошевом. Освободившись, я поднялась на дыбы и впечатала стальные копыта в лицо повернувшемуся ко мне и уже начавшему разбег дикому. Удар превратил его в подёргивающуюся кучу.
У меня дела обстояли получше, чем у других. Рампейдж, взобравшись на дренажную трубу, отбивалась от целой стаи. Полдюжины диких пытались добраться до неё, а она лягалась, топтала и распихивала гулей с такой силой, что некоторые из них взрывались месивом между стеной и её бронёй. Обернув свой усеянный шипами хвост вокруг горла одно из них, она медленно распиливала гнилую плоть, одновременно бешено отбивалась от остальных. Но даже она выглядела испуганной… в конце концов, это слишком сильно напоминало ту схватку, что ей пришлось пережить в кафетерии Девяносто Девятого.
Лакуна и Цербер парили над сражающимися. Аликорн начисто сносила головы своих врагов точными выстрелами из антимех-винтовки, пока робот посылал вниз струи пламени, беспорядочно перемежая их вспышками магии и потоками оскорблений вроде «Получай, корм для червей!» и «Служу Эквестрии! Ура!» Возможно, эти двое могли бы спасти наши шкуры, вот только… гули могли прыгать! Я увидела, как они с пугающей грацией пронеслись по крыше вагона и взметнулись в воздух, к парящей паре. Щит Лакуны, столь эффективный против пуль, оказался бесполезен против относительно медленно двигающегося гуля. Кусаясь и царапаясь, они рухнули прямо на её фиолетовые крылья.
— Убери от меня свои вонючие копыта, проклятый грязный гуль! — ругался Цербер, стараясь удержаться в воздухе с тремя повисшими на нём противниками, пытающимися прижать его конечности.
Кэррион, казалось, не обращал внимание на развернувшуюся вокруг бойню, направив пулемёты вглубь туннеля и открыв непрерывную стрельбу по напирающему на нас потоку гулей. Их вопли почти заглушали раскатистый стрёкот его пулемётов, но он сдерживал их, не позволяя волне диких полностью захлестнуть нас. Вылетающие пятимиллиметровые гильзы сверкали во вспышках выстрелов.