— Я представить себе не могу, что за больное зебринское проклятие могло это сотворить! Радиация испарила всё, кроме их костей! — мрачно обронила Блоссомфорф. Мы поднимались всё выше и выше, глядя как дым, клубящийся за стеклом, подсвечивается снизу демоническим оранжевым свечением. Часовые, патрулирующие уровень, следили за нашим продвижением в жуткой тишине, и я облизнула губы, размышляя, не разломать ли их сейчас, до того, как надзиратель узнает, как легко мы продвигаемся с нашими новыми спутниками из охраны.
— Какого сена нужно натворить, чтобы в итоге оказаться в этих камерах? — вполголоса спросила Психошай.
— О, они предназначались для особенных заключённых. Заключённых, которые нужны были Министерству Морали в целости и сохранности для допросов и извлечения воспоминаний. Политические заключённые. Криминальные авторитеты. Предатели. Любые пони, которых нужно было сохранить для Пинки, — пояснила нам Блоссомфорф, пока мы шли мимо ряда камер. — Нам приходилось держать их отдельно от остальных, иначе их бы убили.
Я чуть замедлила шаг, позволив Рампейдж выйти вперёд и поравнялась с гулями.
— Вам знаком пони по имени Дуф?
— А, этот зануда. Ага. Я знаю. Странноватый, — ответил пегас, взмахнув своими измятыми крыльями. — То есть, его же за изнасиловали осудили, но пару лет я в это просто не мог поверить.
— Как так? — спросила я, стараясь говорить потише.
— Он здесь боролся изо всех сил. То есть, конечно… да… он преступник, но он встревал за других пони. Он не вступил в банду, хотя, видит Селестия, все пони хотели бы иметь его на своей стороне. Тут он и сидел. Мы сажали его в одиночку просто, чтобы дать ему шанс чуть поправиться, прежде чем снова отправить его обратно в общую камеру. Каждую неделю его избивали как мешок с дерьмом и раз в неделю мы его запирали, — пояснила Блоссомфорф, покачав головой. — Он говорил, что заслужил это.
— Да уж… — пробормотала я, думая о том, сколько хороших пони пустили в расход.
— А потом он скатился, — пробормотал Твитчи, глядя в дым. — Совсем…
— Как?
— Дуф каждый день писал письма. Он хотел повидаться с той единственной кобылой. Хотя бы раз. Говорил, что с радостью проведёт здесь остаток своей жизни, если сможет поговорить с ней хоть пять минут и сказать ей, как он сожалеет, — ответила Блоссомфорф, чуть сдвинув брови. — Теперь уж не узнать кто, но, думаю, кто-то из её друзей сказал ему, что она никогда-никогда-никогда-никогда не заговорит с ним снова. Это стало последней каплей… — кобылка-гуль содрогнулась. — После этого мы стали запирать его не для того, чтобы защитить его, а чтобы защитить от него других пони. Он нарывался, чтобы мы пустили ему пулю в лоб… отправили его в ад, где ему самое место. В конце концов, его перевели отсюда. Не знаю куда… и не хочу знать.
А затем они взяли озлобленного, почти самоубийственного монстра и сделали из него убийственного киберпони. Интересно, как всё это воспринимала Сильвер Страйп. Я глянула очередную камеру, мимо которой мы шли.
— Хмм…
Блоссомфорф проследила за моим взглядом и встопорщив свои сморщенные, потрёпанные крылья подбежала к двери.
— Камера 712! Здесь должен быть Шэйди Легс! — она оглянулась на Твитчи. — Сверхстрогий ведь сегодня утром проводил полную перекличку, да? Отсутствующих нет?
Нервничающий единорог кивнул.
— Ага! Я слышал Мэрривизер… ох, вот же звездосрань… — пробормотал он, подходя к следующей двери. Камера 722. — Ещё одна!
— Побег прямо перед попаданием ракеты? Но из Хайтауэра никто не сбегал! — Блоссомфорф полетела дальше по коридору, выкрикивая, — 731! 740! 755! 780! В них пусто! — пегаска-гуль вернулась обратно. — Не просто побег! Массовый побег!
— Серьёзно? — я поймала себя на том, что улыбаюсь. — И ни один пони не сбегал из Хайтауэра? — надзиратель, похоже, от злости будет кипятком ссать…
— Мне нужно осмотреть камеру 755, — тут же отозвался Каррион, подлетев к Блоссмофорф. Кобыла с беспокойством оглянулась на меня. Я кивнула ей и она, повернувшись к грифону, кивнула ему в ответ.
— У тебя две минуты! — крикнула я ему в след. И если этого не хватит, чтобы исполнить Контракт, что ж, очень жаль. Я не собиралась оставлять Снипса внизу ни одной лишней минуты. Даже за пуленепробиваемым стеклом воздуха становилось всё меньше. Ради эксперимента я ткнулась носом в стекло у края прохода и тут же отдёрнула лицо назад. Ладно. Если даже здесь наверху было так жарко…
— Полторы минуты! — уточнила я, пока остальные поспешили дальше. Камера 755 была за углом и когда мы добрались до неё, я, к своему огорчению, заметила, что её обстановка была гораздо менее казённой. На койке лежал перьевой матрас, застеленный красной бархатной простынёй, а на смотровом окошке была занавеска. И мне показалось, или эта камера была даже больше других? Здесь же был книжный шкаф и письменный стол в углу, а туалет скрывался за другой занавеской.
— Ого. Я знала, что Кингпин неплохо устроился, но чтобы так — пробормотала Рампейдж, заглядывая в камеру. — Это что, минибар? Как, чёрт возьми, ему удалось протащить сюда минибар?!
— Правила позволяют заключённым с хорошим поведением иметь некоторые личные вещи, — неубедительно пробормотала Блоссомфорф.
— Ага. Вроде фотографий. Но не минибар! — возмущённо фыркнула Рампейдж и распахнула дверцу, глядя на бутылки вина. — Вино! Он… это… ты хоть представляешь, сколько раз я должна была отдаться за полдюжины сигарет?!
Я взглянула на красные бархатные шторы, не желая слышать ответ. Каррион тоже осматривал номер в замешательстве: это была работа не двух минут. Осмотр камеры занял бы как минимум час.
— Хорошо. Пусть все пони возьмут себе по одному участку, обыщут его и сбросят всё в мои седельные сумки! Пихайте всё сюда! — сказала я, магией левитируя простыни и связывая их в узел. Я должна потянуть этот вес. Я позволила моему сортировочному заклинанию ПипБака разобраться в них и навести порядок. Спустя пару минут почти всё, что не было закреплено в камере, оказалось в моих сумках и я была почти на пределе своей грузоподъёмности. Я проверила, чтобы все простыни были заправлены в разбухшие карманы, мне вовсе не хотелось, чтобы они загорелись.
После того, как койка опустела, Каррион обнажил свои когти и в разные стороны полетели пух и перья, если внутри было что-то полезное, он искромсает это.
— Стой, стой, стой! — крикнула, замахав на него своим обрубком. Грифон отошёл в сторону и я левитировала вверх весь матрас с перьями и медленно растрясла его, позволив перьям осыпаться, словно снег. Пусто. Я предположила, что это было слишком очевидно. Рампейдж устроила налёт на минибар, распихивая по сумкам бутылки вина.
— Что? — спросила она с вызовом, затем откупорила одну, сделала большой глоток и взглянула на этикетку. — Я пью Фанси 912? Этот букет нужно смаковать! — затем она перевернула бутылку и выхлебала её до дна, громко рыгнув. — Так-то. Считай, что посмаковала, — сказала она, причмокнув губами.
Лаааадненько…
— Давайте выдвигаться. Нужно поскорее отключить это поле телепортации. Я не хочу держать Снипса внизу ни минуты дольше, чем нужно.
— Я до сих пор не понимаю, как ты собираешься попасть в кабинет надзирателя. Там ведь нет никого, кто повернёт ключ, — сказала Психошай и взглянула на Стигиуса. — Стигиус может телепортироваться только когда видит, куда ему нужно. Так что если там дверь не из пуленепробиваемого стекла…
— Не из стекла, — отозвалась Блоссомфорф. Мы поднимались по лестнице на самый верхний уровень. Половина из нас кашляли от дыма в обжигающем воздухе. Я даже представлять не хотела, что испытывал Снипс внизу. Затем, словно предвещая нам проблемы, под нами раздался гулкий взрыв и оранжевые клубы дыма за пуленепробиваемым стеклом, безумно заметались, будто языки пламени.
Тут я замерла, расслышав пугающий треск слева от себя и уставилась на большущие трещины, паутиной расходящиеся по коробящемуся стеклу. С каждой секундой сеть трещин росла, с хрустом расходясь по всей стеклянной панели.
— О нет… бежим! — крикнула я, глядя, как ослабшее стекло выпадает из своих стальных креплений и обрушивается в пекло внизу.
И мгновенно коридор, в котором мы были, превратился в заполненную дымом духовку. Жара стала абсолютно невыносимой. С каждым вдохом моё горло и лёгкие заполнялись дымом. Все открытые участки шкуры обжигал пепел. Но пожалуй хуже всего был резкий скачок уровня радиации, если раньше дым служил определённым щитом, теперь ревущее пламя наполняло воздух взвесью, заставляющей мой ПипБак щёлкать как безумный.