— Вы говорили, что создание кибернетических органов для Стального Пони займет годы! — сказала я и выпрыгнула из-за стола. Как ни странно, но я почувствовала, что взрослею, приближаясь к ней.
— Вы солгали мне? — спросила я, уставившись в её серые глаза. В её усталом взгляде сквозила печаль.
— Пожалуйста, скажите, что вы солгали.
— Это хорошие части. Двухсотлетние… но сделаны на совесть, — тихо ответила она. — Я знаю, ты используешь их правильно. — Её губы растянулись в маленькой, печальной улыбке. — Это не значит, что я собираюсь умереть. Ровер просто поместил мою голову в банку. Разницы никакой. Тело в банке. Голова в банке. Так даже гораздо эффективнее.
Я уставилась на неё.
— Нет… нет, нет, нет… вы не можете так поступить!
— Уже, — ответила она. — И это было моей идеей, Блекджек. Поверь мне, Глори тоже была не рада, прямо как и ты сейчас. — Она вздохнула. — К сожалению, я застряну в Тенпони, пока не смогу достать новое тело. Моя система жизнеобеспечения не совсем портативная. А мозгоботы… слишком уж безумная затея.
— Но… почему? — мой круп шлепнулся на пол, онемев. — Вы годами ждали свободы.
Она долго смотрела на меня.
— Мне больше двухсот пятидесяти лет, Блекджек. За это время, я побывала довольно неплохим наставником, лидером незаконного исследовательского проекта, и больше никем. Сто пятьдесят лет я сидела в Тенпони, планируя день, когда я наконец примусь за решение проблем… и как только у меня появился шанс, все что я сделала, это бегала кругами, отстреливая рейдеров и бандитов, все дальше отдаляясь от друзей. А в конце концов, очутилась в банке.
— Но что насчет Коллегиума? Или Зодиаков? — настаивала я, отказываясь верить в услышанное.
— Обе группы замечательны. Я верю, что Триаж прекрасно справиться со всем, после моего ухода. Она циничная и непоколебимая, но к тому же реалист и всегда поддержит своих друзей. Зодиаки, в свою очередь, поддержат её. Я знаю, что все они продолжат свои пути. — Она уронила взгляд. — Теперь, когда у них есть Стальной Пони, я знаю, что у них есть цель, к которой стоит стремиться.
Я пристально смотрела на неё.
— Как долго?
— Прости, что?
— Сколько времени пройдет, прежде чем вы обретете новое тело? Когда сможете бегать своими ногами?
— Ох. Это. Ну… для этого нужно учесть довольно много факторов. Действительность такова, что Стальной Пони создавался для усиления существующего тела, а не полноценной замены. Полагаю, меня можно переместить в робота, но это приведет к очень быстрой умственной деградации.
Я смотрела на неё, постукивая копытом об пол, она глядела в сторону.
— Что ж, учитывая текущий уровень развития технологий и то, что большая часть моего тела была искусственной… Вероятно… пятьдесят или шестьдесят лет…
Если бы я уже этого не сделала, то плюхнулась бы на пол. Пятьдесят лет? Да это два поколения пони!
— Но почему? Почему я? Зачем отбрасывать собственную нормальную жизнь, когда у вас появился шанс вернуть её? С проектом Стальной Пони, вы смогли бы, наконец, сотворить… нечто большее и обрести смысл жизни!
Но она просто покачала головой.
— Ничего ты не понимаешь, Блекджек. Всю свою жизнь я хотела сделать мир лучше. Именно поэтому я стала инженером и преподавателем. Делать вещи, что помогут пони. — Она указала на свою метку, изображающую математическое уравнение, и вздохнула. — Но я не смогла помочь ни одному пони.
— Быть такого не может. Вы помогли…
— Нет, Блекджек. Не помогла — твердо ответила она. — Я не смогла помочь ни одной раненной душе. Я не устранила ни одного преступника. Я не сделала ничего, кроме сидения в банке, пока пони вроде Триаж и Сагиттариуса в поте лица делали настоящую работу. — Она глянула на меня, на её лице я заметила гнев и стыд. — Два века я наблюдала, как пони умирают. Я стояла позади, пока мои друзья сражались, чтобы изменить мир к лучшему. И в конце концов, я не достигла ничего, кроме того, что утратила их дружбу!
Она схватила меня за плечи.
— За один месяц… ты… — Она прервалась и подняла мою голову за подбородок, заглядывая в глаза. — Ты сделала для пони больше, чем я за четверть тысячелетия. Ты страдала, жертвовала и платила кровью, потом и слезами. Ты хоть понимаешь, насколько это потрясающе?
— Ничего такого. Просто удача и мои друзья. Я больше порчу, чем исправляю, — теперь стыдно было мне.
Она встряхнула меня, заставив снова посмотреть ей в глаза.
— Не говори так. Ты изменила жизни пони к лучшему. И я не позволю тебе умереть сейчас, когда у тебя появился шанс достичь много большего. — Она закрыла глаза. — И если, проведя остаток моей жизни в банке, я смогу дать тебе второй шанс, то для меня это будет стоящей жертвой. Чем-то, что нельзя уничтожить войной и смертью.
Я долго смотрела на неё, пока она не отвела взгляд, и её уши опустились.
— Но это не всё, так?
Зони прикрыла глаза.
— Да… есть еще кое-что. — Она глубоко вздохнула. — Есть вероятность, что ты родственник одной из министров.
Чего?
— Это… смешно. — Засмеялась я, ожидая улыбки или еще чего… подсказки, что это было шуткой. Она не смеялась. Просто глядела на меня, почти жалея.
— Совершенно нелепо! Как я могу быть родственником Министерской Кобылы? Что заставило тебя подумать такое?
— Две причины, — рассудительно ответила она. — Первое: Глори рассказала мне о серебряных пулях и черных футлярах, в которых они содержались. — Изображение одного из контейнеров для Серебряных пуль появилось на экране. — Каждый из них зачарован таким образом, чтобы открываться очень узкому кругу пони или их родственников. — У меня закралось чувство, что эти пони были теми, к кому должен был попасть ЭП-1101. — Министерства использовали подобные контейнеры для транспортировки совершенно секретных документов и небольших предметов между собой ближе к концу войны.
— И что… моя пра-пра-тетка была троюродной кузиной Рарити? Что в этом такого?
Определенно ничего такого, ради чего стоило умирать, это уж точно.
— Если б на этом все и заканчивалось, тогда да. Но есть еще проект Стальной Пони. Я полагала, что данные будут повреждены. Более того, я боялась, что на восстановление уйдут месяцы, если не годы. Ведь, попытка принудительно открыть проект с ЭП-1101, если ты не авторизован, вряд ли положительно отзовется на самой программе и Стальной Пони. — Картинка на проекторе показала мне цепную пилу, разрезающую терминал. Зони зашагала. — Однако Стальной Пони не поврежден. Он был открыт, и все данные целы. Там были файлы, о которых даже я забыла. Такое возможно, только если ЭП-1101 активировался и снял блокировку… а это мог сделать только прямой потомок Министерской Кобылы или принцесс.
Я уставилась на изображение себя, тыкающей кнопку, и терминал показывающий «доступ разрешен».
— Но…
Я подумала о Флаттершай. Рарити и Твайлайт.
Она слегка улыбнулась.
— Но это невозможно. Я знаю. Министры никогда не выходили замуж и не имели детей. Реинбоу Деш, по слухам, предпочитала кобылок, но другие нет, и поверь мне, к ним было приковано постоянное внимание общественности; только Эпплджек имела подтвержденные отношения, и даже они подвергались сомнению.
— Почему именно так? — нахмурилась я. — То есть, ни свиданий, ни детей.
Зони вздохнула и пожала плечами.
— Таково было основное положение военного времени. Проливалось слишком много пота и крови, а подобные отношения считались неуместным послаблением. От Министерских Кобыл требовалось вкладывать абсолютно все силы в приближение победы. Ближе к концу войны, боюсь, общественность только бы разъярилась от любого намека на потакание собственным желаниям. Я слышала, что даже Луна лично просила Эпплджек отложить свои отношения с жеребцом, с которым встречалась, до конца войны. Та кобылка, что почти вышла замуж была Рарити, копыта которой просил принц Блюблад. Я так понимаю, её отказ был довольно эпичным.
— Это да. Он двести лет его помнил. — вздохнула я и потерла ногу. Она ощущалась как из плоти и крови здесь — в моем разуме.
— Так… что именно значит, являюсь я родственницей или нет? То есть, если я правильно помню, ЭП-1101 отправляется к каждому пони по линии наследования, а затем к потомкам. И это, похоже, как-то нарушилось.