— Ты это о чем?
— Я должна тосковать по своему покойному мужу, но правда в том, что большую часть времени я совершенно не тоскую о нем. Иногда я даже рада, что его больше нет. И я чувствую себя ужасным человеком из-за того, что в мою голову приходят такие мысли.
Вот, я сказала об этом. Непросто было произнести эти слова, это больше походило на вырезание загнившего аппендицита, который уже начал провоцировать заражение крови. Эти мысли грызли меня последние два месяца. Наряду с тем, что сказал мне Райан за день до смерти. Но это был разговор, которым я ни с кем не могла себя заставить поделиться. Иногда я едва могла смотреть на себя в зеркало. Но, несмотря на чувство вины, которое практически постоянно меня снедало, у меня не было выбора, кроме как держать себя в руках ради моих детей. Это была тонкая грань.
— Я так долго ждала, когда же ты, наконец, это скажешь, — Марла накрыла ладонью мою руку. — Тебе нужно перестать чувствовать себя ужасно за то, что ничто человеческое тебе не чуждо. Давай просто посмотрим правде в глаза. Райан был мудаком. Никто не будет винить тебя за то, что ты так себя чувствуешь.
Часть меня знала, что она права, но я не могла заглушить в голове голос, который шептал, что я ужасный человек и в том, что между мной и Райаном все пошло наперекосяк, на самом деле виновата я. На каком-то уровне подсознания я знала, что это не так, но было трудно выкинуть из головы то, что наговорил мне Райан за последние несколько лет.
— Мудак или нет, он отец моих детей. Я вижу, что они скучают по нему. И если бы они знали, о чем я думаю, они бы возненавидели меня за это.
— Им незачем знать твое отношение к их отцу. Я ненавижу Стива, но я никогда не скажу об этом своим детям.
— Это совсем другое дело. Стив же не умер.
— Ты не виновата в том, что Райан попал в автомобильную аварию.
— Но что, если виновата? Что, если он был так расстроен из-за нашей последней ссоры, что отвлекся и не справился с управлением?
По иронии судьбы, поссорились мы как раз из-за Марлы.
— Ты проводишь с ней слишком много времени, — сказал он мне всего за несколько часов до отъезда на работу.
— Она моя подруга, и ее дети дружат с нашими. В этом нет ничего плохого.
— Ты пытаешься вычеркнуть меня из своей жизни.
— Нет, это не так, — настаивала я.
— Если ты не хочешь, чтобы я был рядом, я просто уйду. Тебе бы именно этого хотелось, не так ли?
Он так громко кричал, что я боялась, что дети могут услышать. Они ненавидели, когда мы ссорились.
Я смотрела в сердитые глаза Райана, пытаясь держать себя в руках.
— Я не собираюсь с тобой спорить.
Я ушла, рассерженная и раздраженная, потому что Райан не в первый раз жаловался на то, что я провожу время с друзьями, а не с ним. У меня не хватило дерзости сказать ему, что я лучше проведу время с кем угодно, но только лишь бы не с ним. Он бы воспринял это не очень хорошо.
Вместо того чтобы отступить, Райан последовал за мной. Он еще не был готов перестать орать.
Я вздохнула, пытаясь выбросить из головы его слова и то, что тогда я говорила ему в ответ.
Марла строго посмотрела на меня.
— Не поступай так с собой. Ты не виновата в той аварии.
— Я должна была настоять, чтобы он перешел на дневную смену, — сказала я, хотя сомневалась, что от этого хоть что-то бы поменялось.
— А разве ты не говорила, что ему нравилось работать по ночам?
— Ему не нравилось работать в принципе. Будь его воля, у нас бы каждый день был отпуском.
— На какие деньги?
Я пожала плечами.
— Не знаю. Я говорила ему это как минимум раз сто.
Не то, чтобы от этого была хоть какая-то польза. Райан жил в мире фантазий, где люди ездили отдыхать на дорогие курорты, когда им только вздумается, мужья и жены занимались сексом каждый день, дети всегда слушались своих родителей, и люди могли покупать все, что хотели. Реальность вызывала в нем недовольство и озлобленность и провоцировала еще больше наших ссор, что я уже и не припомню их все.
Я не раз просила Райана перестать работать по ночам. Недостаток сна усиливал его гнев настолько, что с ним невозможно было находиться рядом, но он отказывался. Он продолжал твердить, что за ночные смены больше платили, и по ночам приходилось иметь дело с более меньшим количеством людей, нежели днем. Но можно сказать, что мои попытки заставить его перейти на дневную смену были предприняты мной в лучшем случае в пол силы. Отчасти мне нравилось, что он работал в ночную смену, потому что это означало, что несколько дней в неделю кровать была в полном моем распоряжении. Мне нравилось просыпаться не от того, что он давил на меня своим утренним стояком, надеясь, что этого каким-то образом было достаточно, чтобы завести меня настолько, что я сорву с себя одежду и займусь с ним крышесносным страстным сексом. Для него не имело значения, проснулись ли дети, да даже если бы они стучались в нашу дверь — ему было все равно. «Они могут подождать», — шептал он мне на ухо. Бр-р!