И когда мы бежали по заснеженному тротуару, я волшебным образом почувствовала себя удивительно непохожей на себя. Я была маниакальной девушкой-пикси из фильма, персонажем созданным исключительно для того, чтобы быть незамысловатой, неожиданной и совершенно непредсказуемой.
— Вот, – он остановился возле Бетти и отпёр пассажирскую дверь. Он распахнул её, а потом посмотрел на меня. — Ты всё ещё хочешь это сделать?
Я встретилась с ним взглядом и захотела сделать всё, что он пожелает, когда он смотрел на меня так. Это было так банально, но в его глазах был огонёк, озорной блеск, когда ему было весело, и я пристрастилась к этому взгляду. Я улыбнулась и ответила:
— Пока у тебя на полу грузовика лежит куртка, которую я могу одолжить, я в деле.
Его глаза сморщились в уголках, когда он сказал: — Так получилось, что тебе повезло.
Пока Ник обходил машину со стороны водителя, я забралась внутрь и потянулась через спинку сиденья, чтобы взять куртку. Когда я просунула руки в плотный материал, он был настолько знаком, что казалось, будто куртка принадлежала мне.
Ник забрался в машину и дважды окинул меня взглядом. Расплылся в улыбке и указал за спину. — Да, куртка за сиденьем. Бери.
Это рассмешило меня ещё больше, и когда он завёл машину, я распустила волосы и встряхнула ими, убирая их с лица. Я схватила Ray-Ban с его приборной панели и надвинула их на нос, закинув ноги на приборную панель.
— Удобно? – Он выглядел довольным и удивлённым моими действиями, поэтому я скрестила свои лодыжки и руки.
Я откинулась на спинку сидения и сказала: — Удобнее, чем когда-либо за последние годы.
Он лишь секунду смотрел на меня с загадочной улыбкой на губах, прежде чем покачать головой и спросить: — Так, куда едем?
— Давай поедем в центр.
— Значит в центр, – он включил передачу и отъехал от школы. — Пристегнись.
Мне хотелось визжать, когда дикая энергия захлестнула меня, охватывая трепетом от того, что я просто живу настоящим моментом, моим моментом. Любым моментом, в который я хотела бы погрузиться, если в этом был какой-то смысл. Я завладела его стереосистемой и переключила на FM-радио, пролистывая треки, пока не услышала ноты нелепой песни.
«Песня о стрингах».
— О боже, помнишь эту песню? – я взглянула на Ника, и он бросил на меня взгляд, который сказал мне, что он тоже помнит её и сожалеет об этом. — Подпевай, давай. У неё огромный бампер, как у грузовика.
— Боже, помоги мне, – пробормотал он.
— Бёдра что надо, – пропела я.
Он сказал: «Убейте меня сейчас же», но улыбался против своей воли, пока я выкрикивала всю оставшуюся часть песни, не заботясь ни о чём, кроме того, что мне было хорошо.
Когда она закончилась, он убавил громкость и спокойно спросил: — Ты хочешь в какое-то конкретное место в центре?
— Ну, я точно хочу сделать татуировку. В остальном я согласна практически на всё.
Его глаза сузились, и он посмотрел на меня так, будто я только что объявила себя инопланетянкой.
— Что?
Это не изменило того, как он смотрел на меня, поэтому я спросила: — Что? Ты знаешь хорошее место, где можно сделать тату?
Очевидно, я знала, что он знает, потому что вчера вечером он рассказал мне он своей работе по телефону. Но он этого не знал, а я не хотела показаться сталкером.
— Почему ты думаешь, что я знаю?
— Я видела твою татуировку.
Он не сводил глаз с дороги, когда сказал: — Может, я набил её сам.
— Не-а. Она на правой руке, а ты правша. Это было бы нереально. Попробуй ещё раз.
— Ладно, сталкер, – его глаза перебежали на меня. — Может, я сделал это в колонии для несовершеннолетних.
— Это более правдоподобно.
— Мило.
— Но всё равно не правда. В центре города, у «Муши»?
Он покачал головой. — Нет.
— Что, слишком круто для тебя?
— Слишком модно, скорее.
— Так…? Где делал ты?
— 402 Ink.
— Хорошо, – я улыбнулась, потому что уже знала это. — Так ты отвезёшь меня туда?
— Ты же знаешь, что они принимают по предварительной записи, да? – Его правая рука была расслабленной и как бы нависала над рулём, а левое предплечье опиралось на оконную раму, в то время как только несколько его пальцев фактически управляли рулём. Это была спокойная уверенность, как и он сам. — Все тату-салоны. Шансы не в твою пользу, что кто-нибудь сможет принять тебя сегодня.
— Что, правда? У тебя нет никаких связей? – Коллег? — Кого-то, кого ты можешь попросить об услуге?
— То, что у меня есть татуировка не означает, что у меня есть контингент тату-мастеров, которые могут оказать мне услугу.
— Контингент тату-мастеров. Как название группы. Так и назови.
Это заставило его улыбнуться. — Мне нравится. Полагаю, ты будешь солисткой?
— Ты шутишь? У меня ужасный голос. Да и играть я смогу разве что на бубне.
— Слабачка.
— Нет, «слабость» – это не помочь своей подруге записаться на татуировку.
— О, так ты теперь моя подруга.
Я опустила козырёк, достала помаду из рюкзака и накрасила губы снова. — Да. Мы друзья, Ник Старк. Смирись с этим.
Ник включил поворотник и выехал на автостраду. — Если ты моя подруга, назови три факта, которые ты знаешь обо мне.
— Хм, давай посмотрим. Три факта, – будь я честной, то могла бы, наверное, заполнить несколько страниц блокнота тем, что я знала о нём из всех моих повторяющихся дней. Но я сделала вид, что задумалась, прежде чем сказать: — Во-первых, я знаю, что ты водишь грузовик.
— Это очевидно, Хорнби.
— Ладно, – я снова подняла козырёк и сказала: — Ну, начнём с того, что ты никогда не делаешь заметок по химии, но всегда получаешь оценки лучше, чем у меня.
— Ты, любопытная маленькая засранка, не отрывай взгляд от своей тетради.
Я улыбалась, убирая помаду и сказала: — Во-вторых, от тебя всегда пахнешь мылом.
Он покосился на меня. — Это называется принимать душ.
Я закатила глаза. — Нет, от тебя прям несёт мылом. Как будто ты сделан из мыла «Ирландская весна» или наподобие.
Он издал тихи смешок, а потом сказал: — Ты такая чудаковатая.
— Я не чудаковатая. И в-третьих. Хммм, – я посмотрел на него. — Ты не такой придурок, как я всегда думала, – это прозвучало более искренне, чем я планировала – большая перемена по сравнению с моей предыдущей шутливой интонацией, – и я покраснела, опустив взгляд на свои колени.
— Что ж, думаю, это хорошо, – сказал он, улыбнувшись мне, и включая поворотник перестраиваясь в другую полосу. — Так ведь?
— Да, – я прочистила горло и сказала. — Так ты мне поможешь?
Он ответил, не отрывая глаз от дороги: — Ну они открываются только после обеда, но да.
— Ты поможешь? – Я взвизгнула, но мне было всё равно. — Да!
Он только покачал головой, ускоряясь.
— Ладно, Ник, – сказала я, отчаянно желая знать о нём каждую мелочь. — Давай сыграем в игру.
— Нет.
— Я задаю вопрос, – спокойно сказала я, стараясь не рассмеяться, потому что он не смотрел на меня, но его глаза сморщились в уголках, — а ты будешь отвечать.
— Нет.
— Давай, будет весело. Как в «Правда или действие», только это всё правда, и без пошлятины, – я выключила радио. — Если хочешь, позже ты сможешь задавать мне вопросы в ответ.
Он снова посмотрел на меня искоса. — Мне и так нормально.
Меня не волновала его сдержанность, когда я повернулась к нему, улыбнулась и сказала:
— Вопрос номер один. Если бы закон требовал профессионально участвовать в спортивных соревнованиях или быть расстрелянным, что ты выбрал?