Он даже не взглянул на меня. — Бег.
— Серьёзно? – Я наклонила голову и посмотрела на него в его выцветших джинсах и черной куртке. — Я просто не могу представить тебя бегуном.
— Следующий вопрос.
— Ну, нет – смысл игры в том, чтобы я узнала что-то о тебе. Ты бегаешь?
— Да.
— Правда? – Я просто не могла себе этого представить. То есть, он был в отличной форме, но казался слишком напряжённым для бегуна. — Ты ходишь на пробежки?
Его глаза слегка прищурились. — А как бы я ещё бегал, если бы не ходил на пробежки?
— Не знаю, – я правда не знала. — Ну а что ты слушаешь, когда бегаешь?
— Отстойная игра, – пробормотал он выезжая на Сент-Мэри-авеню.
— Metallica?
Он уставился на меня. — Иногда.
— Что ещё? – Мне нужно было узнать об этом больше. — А ты каждый день бегаешь?
Он остановился на светофоре, прежде чем повернуться и встретиться со мной взглядом, затягивающим вас внутрь и вы не замечаете ничего, кроме Ника Старка.
— Я каждый день просыпаюсь в шесть и пробегаю пять миль. Теперь мой черед?
Я моргнула – в шесть утра? Пять миль?
— Ещё нет, – я прочистила горло. — Ладно, это гипотетический вопрос. Зачем парню притворяться, что он не узнал девушку, которую знает со школы?
— Что? Это же глупый вопрос.
— Для тебя, но не для меня. – Я хихикнула, зная, как глупо это прозвучало. — Мне просто нужна мужская точка зрения. Если парень познакомился с кем-то, кого он уже знал, но притворился, что не знает её, то… как ты думаешь, что у него на уме?
Он посмотрел на меня. — Я бы сказал, что она либо ему не нравится, и он хочет избежать разговора, либо он неравнодушен к ней и пытается казаться крутым.
— Ладно. – При мысли о том, что Ник неравнодушен ко мне, по мне разлилось тепло. Возможно ли это? Ник Старк заметил меня… и я понравилась ему… до того, как всё это началось?
Хотя с такой же вероятностью можно предположить, что я ему не нравилась. Я подумала о Эм, какой я представлялась в школе, ту, которую Ник видел на уроке. Понравилась бы я себе, встреть я себя же?
Мгновенно я решила, что в любом случае это не имеет значения – вывод не в духе Эм, как я поняла. Продолжив дальше я сказала:
— Ты прошёл тест. Ещё один гипотетический вопрос и всё.
— Слава Богу.
— Да? – Я улыбнулась и попыталась придумать лучший способ сказать это и не выглядеть при этом чудачкой. — Хорошо. Если бы ты начал проживать один и тот же день снова и снова, как в том сценарии с временной петлёй, ты бы кому-нибудь рассказал об этом?
— Ни за что.
Я была разочарована. — Правда?
— Нет способа не показаться сумасшедшим.
— О, и то верно.
Ник оглянулся, его глаза блуждали по моему лицу. — Я дал неправильный ответ или что?
— Не-а, – я покачала головой и добавила: — Нет неправильных ответов на гипотетические вопросы.
— Ладно, моя очередь.
— Но я только начала задавать тебе вопросы.
— Мне всё равно, – он посмотрел на мой свитер и сказал: — Почему ты не одеваешься так всё время?
— Что? – Я скрестила руки на груди. — Ты серьёзно собираешься поговорить о том, как я одеваюсь? Не будь таким парнем.
— Я не такой, – он указал на моё тело своим подбородком и сказал: — Но обычно ты одеваешься как девушка из сестринства, которая маркирует по цветам свой ежедневник и втайне надеется выйти замуж за сенатора. Сейчас же ты выглядишь настоящей, а не так, будто ты пытаешься быть инфлюенсером «Ральфа Лорена».
— Хорошо, две вещи, – сказала я сквозь смех. — Во-первых, это именно тот образ, к которому я стремлюсь. Или стремилась.
— Шокирующее.
— А во-вторых, ты прав насчёт сегодняшнего наряда – я чувствую себя самой собой. – Я опустила взгляд на кожаные штаны, провела пальцем по внешнему шву. — Сегодня я сосредоточена только на том, чего хочу. И сегодня я хотела надеть кожаные штаны.
— Ну…
— Не-а, моя очередь. Почему ты такой асоциальный?
Он нахмурился. — Я не такой.
— Ты ни разу не заговорил со мной на химии. – Конечно до того, как День Святого Валентина начал повторяться.
— Ты ни разу не заговорила со мной.
— Но... это из-за твоей энергетики.
Он нахмурился ещё сильнее, произнося эти два слова так, будто я была нелепа. — Моей энергетики?
— От тебя исходит сильная волна «Не беспокой меня» энергии. Следующий вопрос, – это был ДБП, поэтому гордость не имела значения. Я спросила: — В данный момент, ты заинтересован в ком-то в романтическом плане?
Хмурое выражение исчезло. — Разве я был бы здесь, совершая беспредел в 402-м с тобой, если бы это было так?
— Наверное, нет, но я просто хотела уточнить.
— Почему? – Медленная ухмылка появилась на его губах, а в глазах появился тот самый блеск, когда он спросил. — У тебя есть планы на меня, Хорнби?
От этого мои щеки запылали, но я сохранила беззаботный вид и ответила: — Сегодня возможно всё.
— Ладно, моя очередь.
Он заехал на общественную парковку Старого рынка, опустил окно и взял билет из автомата. — Какой твой самый любимый фильм? Не тот, который ты называешь любимым, а по-настоящему любимый.
Это заставило меня улыбнуться, потому что он разгадал меня в тот момент.
— Я, как известно, говорю, что это «Список Шиндлера», но на самом деле это «Титаник».
— О, Эмили. – Он выглядел испуганным. — Ты права, что лгала об этом. Закопай это признание как можно глубже в своей отвратительной душе навсегда.
— А какой у тебя любимый фильм?
Он поставил грузовик на передачу и заглушил его. — «Большой куш». Видела когда-нибудь?
— Я не смотрю порно.
— Вытащи свои мысли из канавы, – сказал он, упрекая меня, а его небесно-голубые глаза (спасибо ДеВос) прищурились в улыбке. — Это Гай Ричи и Брэд Питт, глупенькая.
Когда он подошёл к моей стороне грузовика, я не удержалась и улыбнулась во весь рот, как трёхлетняя девочка, которая встретилась лицом к лицу с Эльзой из «Холодного сердца».
Он нахмурился. — Почему ты так улыбаешься?
Я пожала плечами. — Наверное потому, что ты мне нравишься.
— Значит «наверное»? – потянул он, одарив меня дразнящей улыбкой, от которой у меня всё внутри перевернулось. — Ты вытащила меня из химии и не уверена?
Я снова пожала плечами. — Вердикт ещё не вынесен. Я сообщу, как только узнаю.
Я начала идти, увлекая его за собой, но его рука остановила меня. Вокруг его лица клубился пар, когда он усмехнулся, глядя вниз на меня.
— Ты даже не знала, что нужно надеть перчатки или пальто в середине февраля в Небраске – ты ни хрена не знаешь, Эмили Хорнби.
Прежде чем я даже успела понять, что он делает, он отпустил мою руку, стянул свои большие перчатки и надел их мне на руки. Они были мне велики, но внутри тёплые. Затем он потянулся к моей голове, чтобы поднять капюшон куртки, которую я стащила у него.
— Ты чертёнок, – пробормотал он всё ещё улыбаясь когда его лицо нависло над моим. — Может, теперь ты не замёрзнешь до смерти.
— Знаешь, если бы это было кино, я сейчас посмотрела бы на твои губы. Вот так, – я позволила своему взгляду скользнуть вниз к его губам. — И ты бы меня поцеловал.
— Правда? – Его голос был низким и хриплым, и я нутром почувствовала его взгляд на своих губах.
— Да, – ответила я, затаив дыхание.
— Ну тогда слава богу, что мы не в кино.
Ауч. Я взглянула на его лицо и вздохнула: — Ты не хочешь меня поцеловать?
Он замолчал на мгновение, и момент замер, пока наши коллективные вздохи не смешались и не образовали облако в воздухе перед нашими лицами. Его глаза были мрачными, такими серьёзными, когда он посмотрел на меня и сказал: — Я бы не хотел трудностей, которые сопровождают поцелуй с тобой.