Я подошла к грузовику Ника. — Нужно мне сесть и завести её?
Он поднял глаза, сглотнул и сказал: — Не-а, всё хорошо, спасибо.
Я закатила глаза.
— Но если я заведу её, пока ты льёшь жидкость, разве не будет проще?
— Я справлюсь, Эмили, – его голос был резким, как тогда, когда я спросила о его семье после кофейни.
— Почему ты так себя ведёшь? Ты на меня злишься или что?
Он вздохнул и покачал головой со сжатыми губами. — Нет. Просто... я же говорил тебе на днях, что у меня нет времени на это.
— На что? Я ничего не прошу. Я предложила помочь с твоим...
— Эмили, – он отчеканил моё имя. — Это было очень весело. Правда. Весёлый день. Но сейчас другой день, ясно?
Я замолчала, униженная. Уже собиралась уйти, но передумала и сказала: — Знаешь, у меня было прозрение на днях, после того как оба родителя наорали на меня, заперли дома и поклялись бороться друг с другом в суде до смерти за право опеки. Знаешь, что это было?
— Я не…
— Не важно, каким образом всё сложится, хорошо или плохо, я решила начать жить для себя и для того, чего хочу я, а не для других людей и того, что, как я думаю, они хотят от меня. Потому что если не я, то кто?
Он выпрямился и засунул руки в карманы куртки, его лицо было нечитаемым.
— Тот день с тобой был невероятным. Я знаю, что у тебя «нет времени» или желания для отношений, и я не против подождать или просто остаться друзьями. Но ДБП был...
— Фантазией, – перебил Ник. — Это был мираж, Эмили.
— Так... что? Ты собираешься полностью избегать счастья только потому, что оно может исчезнуть?
Он посмотрел на меня на мгновение, прежде чем отвернуться и сказать: — Я просто не заинтересован в тебе в этом плане, понятно?
В моей голове сразу же мелькнуло: «Я должно быть неправильно поняла – мне жаль...».
Я было открыла рот, чтобы сказать это.
Но я не неправильно поняла.
И мне не было жаль.
— Ты можешь настаивать на этом, Ник, – сказала я, злая и разочарованная тем, что он предпочтёт быть грубияном со мной, чем честным с самим собой. — Но я не выдумала себе, каким был тот день. Такие дни не случаются, Ник, их просто не бывает. Я понимаю, почему тебе страшно открываться после Эрика, но...
— Прошу, не приплетай сюда моего брата.
Я сжала губы и отвернулась, чувствуя досаду.
Он провёл рукой по голове и сказал: — Ты ничего не знаешь о моём брате, и используешь то, что я тебе рассказал, чтобы убедить меня – и себя – что в нашем прогуле было больше, чем на самом деле. Мне жаль тебя разочаровывать, Эмили, но ДБП был просто прогулкой. День, когда двое людей прогуляли школу и пошатались по центру города. Вот и всё.
— Угу, ладно, – я сморгнула крупные слёзы унижения.
— Я не хочу обидеть тебя, Эм, но это всё, чем это было…
— Поняла, – я сунула ему его куртку и вернулась к машине, где Крис и Рокс сидели внутри с опущенными окнами, наблюдая за всем унизительным отказом. Я втиснулась на переднее сиденье, и мои друзья не задали мне ни единого вопроса. Рокс обняла меня за плечи, а Крис протянул мне один из бумажных носовых платков, которые он всегда держал на центральной консоли.
Просто прогулка.
Признание №20
В шестом классе, когда я устроила Финну Паркеру, жившему через дорогу, «позвони и убеги», я упала с его ступенек и сломала запястье. По сей день мои родители думают, что я сломала его катаясь на роликах.
Вернувшись домой, я наконец позволила себе заплакать. Внутри меня образовалась ноющая пустота, в том месте, где был Ник. Странно, ведь я узнала его только 14 февраля. Но мне казалось, что он как-то видел меня – всю меня – и понимал. Ничего из этого никогда не будет иметь смысла, но я испытывала огромное чувство потери из-за Ника.
Я услышала, как мама вернулась домой, и мне не хотелось иметь дело с её гневом. Я была уверена, что она, вероятно, всё ещё злиться, особенно после того, как я вчера заперлась в своей комнате, но я просто не чувствовала себя эмоционально готовой к новым конфликтам.
Я принялась за домашнее задание – просто не зная, чем ещё себя занять, – и у меня внутри всё сжалось, когда я услышала её крик: «Эм! Ужин!»
Глубоко вздохнула и спустилась вниз. Запах спагетти и фрикаделек – моего любимого блюда – лишь усиливал мою меланхолию. Аромат пробудил воспоминания о спагетти в старом доме, когда за столом в нашей старой жёлтой столовой сидели только я, мама и папа. Затем это напомнило мне об обедах в крошечной квартире отца, когда нас было только двое, и всплыли смутные воспоминания о том, как они оба кормили меня спагетти и знакомили с новыми возлюбленными.
Я поняла, что Ник сделал меня мягкой, раз даже спагетти могли вызвать такую грусть.
Я села, чувствуя на себе взгляд мамы, приготовившись к нравоучениям.
— У тебя всё хорошо, Эмили?
Тодд, муж мамы, был приятным человеком. Безобидный торговый представитель, который всегда выглядел так, будто у него есть мнение обо всём, включая то, что его не касается и напрямую связано со мной и моим отцом.
Поэтому его вопрос меня нервировал.
— Всё в порядке, – я посмотрела на спагетти и положила салфетку на колени. — Почему ты спрашиваешь?
— Просто ты выглядишь… – он указал на моё лицо вилкой.
— Словно вчера допоздна гуляла?
Спасибо, мама.
— Словно она грустит, – Тодд склонил голову и произнёс это, словно это было совершенно невозможно. — Словно она плакала. Ты уверена, что всё в порядке, детка?
Я кивнула. Что-то в неожиданной заботе в его голосе заставило меня почувствовать себя ещё более разбитой, чем я уже была.
—Эм? – теперь и мама склонила голову. — Всё хорошо?
Я снова кивнула, но моё зрение затуманилось от слёз, а глаза наполнились ими до краёв.
— Эмили, – мама выглядела по-настоящему озадаченной видом моих слёз. — Солнышко?
Это ласковое обращение стало последней каплей. Я превратилась в рыдающее месиво за кухонным столом, хныча над спагетти и фрикадельками, пока мой младший «брат», Калий, смотрел на меня, словно я свихнулась.
***
— Да ты прикалываешься.
— Я же здесь, разве нет? – Я отхлебнула свой американо и сказала Рокс: — Моя мама, женщина, которая отдала мою морскую свинку, когда мне было семь лет, потому что я забыла почистить его клетку, на самом деле сняла с меня наказание.
— Ой, я совсем забыла о Дре.
Я вздохнула. — Покойся с миром, Дре, морская свинка, которую моя мать отдала соседям Финклбаумам, которые на следующий же день умудрились потерять его на своём заднем дворе.
— Я не понимаю, – Рокс сняла очки и посмотрела на них, вытирая что-то с одной из линз. Она была из тех, кто хорошо выглядит и в очках, и без них. Её кожа всегда выглядела идеально, независимо от того, накрашена она или нет, и ей шла любая причёска. За то время, что я её знала, у неё были и косички, и дреды, короткие волосы, длинные волосы, светлые волосы, розовые волосы, и афро, и она хорошо смотрелась с каждой из них.
Я провела пальцем по логотипу на стаканчике и подумала, не пора ли и мне сменить причёску. Внезапно моя обычная эстетика перестала мне подходить.
— На этот раз ты действительно заслужила наказания, не в обиду, а теперь она проявляет снисходительность?
— Ну, нет, – я откинулась назад и всё ещё немного дрожа. — Скорее, она решила вести себя как нормальная мама. Вчера вечером за ужином у меня случилась истерика, начавшаяся из-за Ника, а потом она перешла к последней ситуации с моими родителями.