- Сама хоть поняла, что сказала? – захохотала Надежда. – Какая сублимация?
- Я же интересуюсь психологией, - терпеливо объяснила Татьяна. – Так вот, недавно вычитала, что либидо – наши сексуальные желания - является главным фактором развития человечества. Ведь когда творческий человек влюблён, именно тогда он создаёт величайшие шедевры искусства. Вывод: перенос либидо с объекта любви на творчество и есть сублимация, а в твоем случае - перенос влюбленности в Женю на более реальный объект – Вадима.
- Какая же ты у меня умная, - захихикала Надежда. – Лично мне без разницы, сублимация или нет. В моей жизни теперь есть Вадик и я очень этому рада.
- Конечно, - согласилась подруга, - лучше синица в руке, чем журавль в небе.
- Наверное, я слишком практичная, - погрустнела Надежда, - чем убиваться за парнем, который даже не подозревает о моем существовании, я лучше выйду замуж за реального и очень неплохого Вадика Величко. Так что фантазиям – бой!
- Согласна! – ответила Татьяна. – Даёшь реальность!
Последний день практики заканчивался.
Вещи были собраны, документы и билеты проверены, осталось пережить последнюю ночь в профилактории и утром погрузиться в автобус до Стрыя, чтобы сесть на киевский поезд.
А с обеда началась прощальная пьянка. Преподаватели, тихо затаившись на втором этаже, гуляли своей компанией, поглядывая в окно, где на лавках за длинными столами расположилась молодежь. Идея провести последний день на воздухе вызвала общее одобрение студентов, тем более, что большинство из них курило. Старосты групп договорились с местной столовой о закуске, на последние деньги скинулись купить вина и теперь Надя вместе с одногруппницей Галей вышли встречать «группу товарищей», отправленную за «горючим» в ближайший «склеп».
Впервые услышав это слово, студенты потрясённо замерли. «Склеп – это на кладбище?» - уточнил кто-то из них, вытаращив глаза, на что преподаватель, фыркнув от смеха, пояснил:
- «Склеп», в переводе с польского, означает магазин. Так что никаких ужасов и некромантии, - добавил он. – Привыкайте, здесь почти всё население говорит, часто вворачивая в речь то венгерское, то польское, то румынское слово.
- Думаешь, выпивки хватит на всех? – с сомнением спросила Галя. – Ребята ведь собираются всю ночь гулять.
- Это не наша проблема, - заметила Надя. – Лично у меня денег осталось только на дорогу домой, а кто пьёт, пусть и переживает.
- Правильно, - согласилась приятельница. – А то снова ужрутся и будут орать до утра.
В это время на тропинке показалась компания парней со звякающими сумками и среди них Надя с удивлением узнала знакомую фигуру. «Вадик?» - она сделала несколько шагов вперед, уже готовая бежать навстречу, как вдруг замерла. Невероятно, но вместе со студентами к профилакторию шагал Женя Семенов, её первая несостоявшаяся любовь.
Заметив Надежду, Женя встал, как вкопанный.
- Ты? – он оглянулся кругом. – А что ты тут делаешь?
- У нас практика, - она постаралась незаметно выдохнуть, чтобы успокоить бешеный стук сердца. – Завтра утром уезжаем домой.
- Да, ваши ребята сказали.
Тем временем, их окружила компания студентов и с интересом начала слушать непонятный диалог.
- Мы же недавно виделись, - Женя был озадачен. – И вдруг встреча за тысячу километров…
- Семьсот пятьдесят, - подсказал кто-то из толпы.
- Странное совпадение, - согласилась Надя.
- А я вот решил последовать твоему совету… - ответил Женя невпопад.
- Не понял, - вдруг вмешался Ваня Спицын. – Вы знакомы?
- Встречались, - подтвердила Надя.
- Ага, совсем недавно, - кивнул Женя.
- Как встречались? А Вадим? – встревожилась Галина.
- А при чем тут Вадим? – не поняла Надежда. – А-а, - выдохнула и засмеялась. – Мы не так встречались. Я имела в виду, виделись, мы - земляки.
- Так это же классно! Чего стоим? Пошли! – скомандовал Спицын и все потянулись к профилакторию.
Помогая накрывать на стол, Надя чувствовала взгляд Семенова, но делала вид, что её это не касается. Студенты шумели, звякала посуда, парни включили большой магнитофон и на площадке перед зданием профилактория зазвучала АВВА, которую потом сменили Бони М, Смоки и Биттлз.
Молодежь ела и пила, звучали шутки и смех, тосты и целые речи. Вскоре начались танцы, толпа, ритмично раскачиваясь в тени наступающих сумерек, танцевала диско, танцевал и Женя, пользующийся огромным успехом у девочек. И хотя парни-студенты поглядывали на него с неодобрением, но никаких действий не предпринимали – всё равно завтра уезжать, да и Женя вёл себя корректно, не нагличал, просто был веселым и заводным.
Надя, сидя с сигаретой в тени старого ясеня, вздыхала и ругала себя последними словами. «Ну вот почему так? Я же всё изменила и переделала в своей судьбе, отбросила детское увлечение Женей и теперь у меня есть Вадик. Почему же так щемит сердце? И что означает наша встреча? А она ведь не случайна». Девушка вновь почувствовала взгляд Семенова и сделала вид, что смотрит в сторону подруг, сидящих за столом. В её животе сладко сжалось предчувствие надвигающейся опасности, но сил сопротивляться шутнице-судьбе уже не было.
«Рано, - тем временем думал Женя. – Ещё слишком рано. И я не хочу привлекать к нам ненужное внимание. Но эта Надежда (он лишь за столом узнал её имя) просто потрясающая девчонка. Красивая, стильная и в ней чувствуется характер, достоинство. Где же ты была всю мою жизнь? – он вздохнул и сам себе ответил. – Это я был в заточении, дурак, собственными руками замуровав себя в душных оковах». Он привычно зло фыркнул, но сразу же утих - злости на Анну больше не было. Осознав, как прав был отец, обвинивший его в инфантильности и ткнув носом в то, что ЭТИ проблемы сын должен решать сам, Женя долгими ночами лежал без сна и анализировал своё поведение. «Так дальше продолжаться не может, - вздыхал парень. – Анна не изменится и, даже поклявшись не ревновать, хватит её ненадолго. А поводок на моей шее останется. Эта Надя с подружкой правильно рассудили – нужно исчезнуть, чтобы Анна перепсиховала и смирилась. Но тайком сбегать я не буду – приму в лицо всё, что она посчитает нужным сказать и постараюсь, чтобы мы расстались не врагами».
Уютная темнота окутала горы, высветив огоньками окна далеких домов. Быстро похолодало, зябкий влажный туман, обычное явление в Карпатах ночью, студил ноги, но студенты, активно танцующие на площадке, этого не замечали.
- Шабаш, ребята, - выключив магнитофон, дежурный преподаватель подхватил его на руки и пошел в корпус. – Спать ложитесь, завтра рано вставать, - добавил он, оглянувшись. – Спицын, остаешься за главного.
- Ну вот, - пожаловался Ваня. – Опять я за главного. Ладно, завершаем нашу дискотеку и по койкам.
- А может споём на прощание? – попросил кто-то из студентов. – Вон и Галка свою гитару тащит.
- Ладно, - согласился Спицын, - но только не долго.
Галя Муровская с первого дня учебы поразила Надю тем, что без устали, каждую свободную минуту играла на гитаре. И как играла! По сравнению с тремя аккордами, что вымучено бренчали остальные «гитаристы», она так необычно растягивала пальцы по грифу, замысловато прижимая струны, что окружающие только диву давались.
- У меня цыганские корни, - отмахивалась от коллективных восторгов Галя. – В семье почти все играют кто на чем: гитары семи- и шестиструнные, скрипка, пианино. И в музыкальной школе мы все отучились…
- А сколько вас? – поинтересовалась Надежда при знакомстве, когда, заселившись в общежитие, рассовав вещи по тумбочкам и в шкафу, они чаевничали в сумерках на большой студенческой кухне пятого этажа.