- В смысле…
- Мы живём в одной квартире, но спим в разных постелях. С тех пор, как твои походы «на сторону» стали регулярными, я брезгую даже поцелуями. Ты это понял и не лезешь, за что я даже благодарна, но сейчас, когда Петя уехал на учёбу, вдруг поняла – надоело.
- Надя…
- Мне уже под 40, Вадик, а что я видела в своей жизни? – Надя вздохнула и продолжила. – Хочу сразу тебя успокоить - пока проходит избирательная кампания, я обязуюсь играть роль верной жены, рассказывая всем, какой у меня замечательный муж. Хоть ты и кобель, но, как руководитель фирмы, вполне на месте. Люди тебя уважают и, надеюсь, став депутатом, ты сможешь принести им пользу. Но на этом - всё, мы тихо разводимся и я съезжаю. Заберу с собой личные вещи, книги, телевизор из спальни и ноутбук. На остальное не претендую, с условием, что в будущем ты не обидишь Петю. Для себя прошу лишь ежемесячное содержание, какое, я ещё не определилась. Обживусь в родительской квартире, успокоюсь, найду работу и стану жить своей жизнью.
- Работу? – удивлённо выдохнул Вадим.
- А что, мне продолжать сидеть в четырёх стенах? – И Надежда протянула мужу бумаги, подготовленные адвокатом. – Прочитай, здесь мои условия. Но если ты их не примешь – я превращу твою жизнь в ад, обещаю. То, что ты видел, когда пришёл домой, это только цветочки. Мне терять нечего - если я не получу тихий развод, ты получишь громкий процесс, после которого депутатом тебе уже не быть.
- Ты мне угрожаешь? – изумился муж.
- Да, - голос Надежды был спокойным, но жёстким. – Или я получаю свободу, или наш скандальный развод будет смаковать вся Рушевка.
Она встала и начала одеваться.
- Ты куда? – забеспокоился Вадим.
- Тётя Полина жаловалась на сердце, я решила переночевать у неё. Сам знаешь, она уже пожилой человек, мало ли что.
Когда за женой захлопнулась дверь, Вадим выдохнул и потянул к себе бумаги, оставленные на столе. Он читал их, не вдумываясь в написанное, а в голове его стучала единственная мысль: «Не может быть». Величко прекрасно осознавал, что их семья последние годы держалась лишь на терпении Надежды, но и оно, в конце концов, закончилось. «Сам виноват, - ругал себя мужчина. – Мог же потерпеть пару месяцев воздержания ради победы на выборах. Надя права, о чём я только думал? И хотя уверен – компроматом она меня только пугает, но все остальные - те, кто присылал - эти точно церемониться не будут. Чувствую, грязи до выборов на меня выльется не одно ведро».
Он, наконец, сосредоточился на бумагах, подготовленных адвокатом, и стал вдумчиво читать. Ознакомившись с ними и взглянув на дату, Величко хмыкнул: «Составлены сегодня, но Надя, наверняка, решила разводиться уже давно. Кто знает, если бы её не спровоцировали (а такой жену Вадим ещё никогда не видел), эти документы могли ещё долго храниться в её любимом секретере. …А с Сонькой пора заканчивать, - решил мужчина. – Слишком наглая и хваткая, в постели хороша, конечно, но связываться с ней всерьёз – только усложнять себе жизнь. Вывод – пока никаких любовниц, сосредоточусь на избирательной кампании. А Надя…?» Жену было жаль, и хотя она готова была уйти ни с чем, Вадим решил, что её не обидит. «Выделю приличное содержание и сделаю всё, чтобы Надя ни в чём не нуждалась. В конце концов, у нас сын и он обязательно узнает, как мы расстались. А я не хочу, чтобы Петя считал отца сволочью и жлобом».
- Значит, развод, - Вадим оттолкнул от себя бумаги и огляделся.
Привычный вид квартиры его больше не радовал. Сейчас это было лишь место, куда он возвращался ночевать и переодеться. На душе у мужчины было пусто. Он понимал, что виноват и ему было жаль, что всё так закончилось, но в то же время Вадим чувствовал облегчение, словно с его души свалился камень, мешавший свободно дышать.
- Ну и ладно, погуляю холостым, - фыркнул Величко. Зная жену, он был уверен – если Надя дала обещание, обязательно его выполнит, избирательную компанию поддержит, да и после развода не станет врагом - она слишком порядочный и хороший человек, чтобы мстить ему за неудавшийся брак.
Спать не хотелось, мужчина встал и отправился в спальню жены, чтобы поискать компромат, о котором она говорила. Но искать не пришлось, на столике у её кровати лежала папка с надписью «Не радуйся, это ксерокопии». Фотографии там были откровенными, послания мерзкими. Вадим рассортировал их по отправителям и прикинул, что, как минимум, трое бывших любовниц могут изрядно подпортить ему избирательную кампанию.
Он забрал папку и решил утром посоветоваться со своим другом-юристом, как поступить, если всё это всплывёт. «А сейчас пора на боковую».
Женя.
На душе его было неспокойно. Он понимал, что Надя ездила к Сокоре советоваться по поводу развода. «А что потом? Она ведь не уедет?» Именно этот вопрос не давал Семёнову спокойно работать. Но уходить из ресторана он не хотел, дома ему стало бы совсем муторно.
Когда ресторан закрылся, а на кухне были загружены в посудомоечные машины последние столовые приборы, бокалы и кухонный инвентарь, Женя вместе с Ниной Петровной, которая жила неподалёку от Семёнова, собрались домой. Подруга его матери уже давно была пенсионеркой, передав руководство официантами ресторана в более молодые руки, но продолжала трудиться на кухне, взяв на себя «грязную» работу - чистку овощей.
- Не хочу уходить из «Лоры», - сказала она Жене, когда он вернулся из Италии. – Дома одной скучно. Мужа похоронила, у детей своя жизнь, я от одиночества с ума сойду.
- Бог с вами, Петровна, работайте, пока есть силы. В ресторане для вас всегда найдётся дело.
И теперь, если они выходили вместе, Женя обязательно подвозил женщину домой, зная, как тяжело приходится её немолодым ногам после многочасового топтания на кухне.
- Ох и холодно сегодня, - поёжилась Петровна на улице.
- Так ведь осень заканчивается, - улыбнулся Семёнов.
- Время летит, - удивлённо вскинула брови старушка, – и с каждым днём всё быстрее. – Она уселась в машину и вздохнула. – Мир меняется так быстро, особенно, с тех пор, как ты вернулся.
- Не понял…
- Произошло столько перемен: новый ресторан, обученный заново персонал, кухня, больше похожая на хирургический кабинет, новые блюда, сервировка…
- Это для Украины новое, а в Европе рестораны уже давно так работают.
Их машина тронулась в сторону дома, а Петровна продолжила говорить.
- Да я понимаю. Но ещё ведь всюду появились компьютеры – я их просто боюсь, честное слово. Мобильные телефоны стали размером меньше ладони, да и с телевизорами сложно - столько новых каналов появилось, иногда не знаешь, что смотреть: фильмы, конкурсы, ток-шоу, сериалы, а то и непотребство всякое, на которое приличной женщине даже взглянуть стыдно.
Женя расхохотался.
- Прогресс, однако. В СССР секса не было…
- …зато сейчас он есть в каждом доме, стоит только включить телевизор, - проворчала Петровна, а затем вдруг забеспокоилась. – Ночь на дворе, а смотри – какая-то женщина, прилично одетая, но идёт через город одна и ведь не боится. Это кто же…?
Их машина миновала стройную фигуру, решительно шагавшую по тротуару, когда Петровна охнула:
- Надя! …Женя, остановись!
- Что? – Семёнов оглянулся через плечо и резко затормозил, узнав ту, о которой беспокоился целый день. – Вы её знаете?
- В Рушевке все друг друга знают, а Надя – племянница моей старинной подруги, Полины Игнатьевны.
Они выскочили из машины и бросились следом за женщиной, которая прошла мимо них, ничего вокруг не замечая.