– Некоторые из нас голодные не только в плане кисок.
Очередь разразилась смехом. Лицо новенькой стало ярко-красным. Она искала глазами кого-то из взрослых, кого-то, кто мог бы что-то сказать, заставить мальчиков перестать хамить, но работницы столовой куда-то исчезли.
– Я… я жду свой обед, – пробормотала она. – Мне нужен… Это специальный обед без глютена.
– «Это специальный обед без глютена», – передразнил один из мальчиков, я не видела, кто именно. Но я видела трясущиеся руки девочки с побелевшими костяшками. Я не знала, как ее зовут, но было ясно, как она себя чувствует.
– И с запахом киски, – добавил Даррен, очень остроумно.
– Ой, повзрослей уже! – крикнула я ему. – Тебе никогда не узнать, что такое киска, разве что во сне!
Ревущий хохот. Прыщавая шея Даррена Реймонда порозовела. С другой стороны раздаточной показалась работница столовой с единственной тарелкой еды в руках. Она оглядывалась с улыбкой на лице, пытаясь понять, в чем заключалась шутка. Я вышла из плотной очереди и пошла платить за йогурт (кстати говоря, 1.40 фунта – слишком дорого для маленькой баночки бактерий с фруктовым запахом).
За столом Аврил складывала из салфетки маленького журавля. Она устроила его у меня на ладони, когда я села рядом: он был легким, как пушинка. Что-то в наклоне его головы напоминало мне Аврил.
– Пока что это твой лучший, – сказала я.
– Это тебе. Маленький подарочек, чтобы отметить твое возвращение.
– Спасибо, дорогая.
Мы обменялись понимающими взглядами. Только ты и я против всех этих идиотов.
Дорогая…
Эрин скручивала соломинку в непонятную угловатую конструкцию.
– Не представляю, как ты столько ешь и остаешься стройной, Лидс.
– Колдовство, – ответила я, сдирая фольгу, закрывавшую йогурт.
На самом деле не нужно быть гением, чтобы понять, что я много ем и остаюсь худой, потому что каждую неделю пробегаю энное количество миль.
Эрин просто хотела, чтобы я смутилась, потому что именно так она себя чувствует, если съест в обед больше одного яблока. Будто все мы не знали, что она каждый вечер съедала столько же чипсов, сколько весит сама, перед тем как вырвать все это в туалете.
Как бы то ни было, я сняла фольгу с йогурта и погрузила в него пластиковую ложку, потому что они не доверяют нам нормальные столовые приборы – мистер Грэхем все время болтает об экологии, так что ему стоит поговорить со службой школьного питания о том, что у них все пластиковое, – и тут заметила, что возле меня кто-то стоит.
Это была новенькая, как там ее зовут, что-то на «Б». На ее подносе стояла тарелка с какой-то оранжевой гущей, щеки все еще были покрыты румянцем. Или, может, она всегда так выглядела. У нее была короткая стрижка, но из-за длинной челки волосы лезли ей в глаза.
– Я просто… просто хотела сказать… – выдавила из себя новенькая. – Ну, знаешь, спасибо.
Остальные девочки за столом смотрели на нас. Я практически чувствовала, как они подсчитывают стулья: на пяти стульях сидят, еще один завален книгами, пеналами и джемперами. Пробор новенькой выглядел слишком светлым на фоне темных волос. Ее джемпер был слишком новым, а юбка над белыми носками до икры – слишком длинной.
Я пожала плечами:
– Ребята вели себя глупо, а мне хотелось взять свой обед.
Новенькая кивнула и на секунду остановилась, будто собиралась попросить нас подвинуть вещи, чтобы она села. Но потом пошла дальше и села за пустой стол в дальнем конце комнаты.
– Что произошло? – спросила Аврил. – За что она тебя благодарила?
Я рассказала им о происшедшем. Аврил рассмеялась, а остальные девочки захихикали и посмотрели на Даррена Реймондса и компанию за его столом, которые бросались друг в друга кусочками булочки. Даррен – самый настоящий зануда, ботаник в математике и компьютерах и с ног до головы покрыт прыщами. Тот тип людей, которым нужно кого-то задирать, чтобы скрыть, насколько они на самом деле социально неадекватны.
– Боже, они такие невежды, – сказала Эрин, нарочито вздохнув. – Видно же, что она не лесбиянка.
– Правда? – спросила я, облизывая ложку из-под йогурта. Я не могла понять, какой он на вкус. – Откуда ты знаешь?
– Она совсем не похожа на Джорджи и Уитни.
– Я, конечно, не эксперт, но не думаю, что все лесбиянки выглядят одинаково, – сказала Аврил.
– Все-таки у нее странное имя, – продолжила Софи. – Мальчиковое.
– А эта стрижка, – добавила Оливия. – Ей не помешало бы накраситься.
– И сбросить пару десятков килограммов.
– То, что она страшненькая, не говорит о том, что она лесбиянка, – сказала Эрин. – Джорджи и Уитни не страшные. Ну, Уитни не страшная.