— Нет. Как раз это интригует меня больше всего. Вы не слышали что-нибудь о нем?
— А каких новостей ты ждешь? — осведомился адвокат. — Бегущую строку во всех выпусках: «Известный журналист попал в больницу с инфарктом»? Думаю, он еще объявится.
На этом мы распрощались, а примерно через час произошло то, чего я так долго ждал — мне позвонил Тарасов. Ради такого разговора я даже отложил гантели, принял вызов и … даже не успел ничего сказать.
— Виктор, да что ты творишь?! Ты соображаешь своей головой?! Какого черта ты требуешь пересмотра дела?! Мы же с тобой договорились...
Тарасов запнулся — от возмущения моим бессовестным поведением у него перехватило дыхание. Странно, казалось бы, уже давно должен был успокоиться, переварить информацию и не орать так в телефон. Пользуясь кратким затишьем, я решил хотя бы поздороваться:
— Здравствуй, Коля. Наконец-то ты решился перейти на «ты». И то сказать, давно пора.
Это стало катализатором для нового всплеска эмоций.
— Ты! Ты! — завизжал Николай. — Чем ты думал?! Я сегодня в кое-то веки взял выходной и вдруг мне звонит шеф и начинает на меня орать, что я не проконтролировал ситуацию и теперь все полетит псу под хвост! А все из-за тебя!
Я положил телефон на стол — такого крика могли не выдержать барабанные перепонки, да и нервы тоже. Еще около минуты из динамика доносились крики, к которым я не особо прислушивался, после чего поток недовольства как будто иссяк и я снова поднес мобильный к уху.
— Алло, ты слышишь меня? Слышишь, спрашиваю?!
— Конечно, Коля, ты такой красноречивый.
Журналист опять не дал мне произнести больше одной фразы.
— Из-за твоей тупоголовой выходки у меня могут быть проблемы. Чем ты думал?
— Какие еще проблемы, Коля? Мы с тобой так мило пообщались в прошлый раз, а теперь ты так нелюбезно на меня кричишь. Ты, как я посмотрю, такой отважный по телефону. Я выполнил свою часть обязательств, вы свою, так что все в порядке, разве нет?
— А мой материал, мое интервью? Это была бы сенсация, хит, может даже «Алмазная премия», а кому оно будет интересно, если тебя не казнят?
Меня начинает разбирать смех. Чем больше Тарасов злится, тем смешнее мне становится.
— Да ладно тебе, Коля, не причитай, тошно слушать. Можно подумать, жизнь на этом закончилась. Ты же молодой, впереди наверняка еще не один хит, не одна сенсация, а чем черт не шутит — может даже не одна «Алмазная премия». Что это, кстати, такое?
— Ты из себя дурачка не строй. Это знаменитая премия, которую журналист может получить только за экстраординарный материал.
— И часто людей награждают?
— Ее вручают раз в год...
— Ух ты, как интересно, расскажи подробнее.
Я воспользовался приемом, подсмотренным у пресс-секретаря моего адвоката — пытался превратить ссору в диалог. Но мне искусства избегать конфликта не хватило — журналист хорошо помнил, что позвонил мне не для того, чтобы проводить ликбез.
— И у меня такой материал уже был в руках. Ты меня обманул, ты нарушил слово. Меня теперь начальник убить готов за те деньги, которые наша корпорация тебе выложила.
— Стоп, притормози. Деньги я получил за интервью, фото— и видеосъемку, свою часть договора выполнил и, соответственно, получил гонорар. Больше мы ни о чем не договаривались. Если мой приговор отменят и твое интервью из-за этого провалится, то можешь поверить, лично я буду просто безутешен. Ну а если начальство тебя убьет — так это же будет просто сенсация, разве не к этому ты стремишься? «Редактор выбросил в окно известного журналиста». Хорошо звучит, согласен?
— Не будет никакого пересмотра дела и отмены приговора тоже не будет, — тихо и злобно проговорил Тарасов. — Ты еще не знаешь с кем связался. Наше информагентство создаст тебе такую антирекламу, что твоим именем можно будет детей пугать. Можешь даже не мечтать о спасении. Мы за тебя возьмемся и ты сам будешь не рад жизни. О тебе не останется доброй памяти ни у одного человека в мире.
Я понял, что нового уже ничего не услышу и завершил разговор. Тарасов не стал перезванивать, да и зачем? Все было понятно — «Тристар» откопал топор войны и будет охотиться за моим скальпом. Похоже, что этот удар для журналиста оказался куда болезненнее, чем разбитый при первой встрече нос. Нужно было сообщить обо всем адвокату и я снова потянулся за телефоном.
Меренков не особо удивился новостям.
— Ну что же, этого следовало ожидать. Готовься, впереди волна, я бы даже сказал цунами, самого отборного компромата, который только можно выдумать.