Он немного помолчал и продолжил:
— Откровенно говоря, бороться с целым информагентством будет непросто, но нам с тобой отступать некуда. Я пущу в ход свои связи в СМИ, Дима поработает в социальных сетях и в блоге, ну а ты запасись терпением и ни с кем не ссорься — постараемся создать тебе хороший имидж. Кстати, я его приведу к тебе в гости на днях, пускай посмотрит на все своими глазами.
— Буду рад, хотелось бы увидеть человека, который с таким упорством пытается меня спасти.
Адвокат засмеялся:
— Ну, я его не ради этого приведу, хотя ты прав — познакомиться с ним стоит, он парень действительно интересный. Ему нужно окунуться в местную атмосферу, чтобы потом было о чем писать в блоге — он планирует целую серию заметок о жизни в тюрьме. В его изложении это наверняка будет очень занимательно.
Ближайшие дня три ничего особо интересного не происходило — окружающие уже знали о том, что я надеюсь избежать приговора, по десять раз получили ответы на одни и те же вопросы и постепенно успокоились. В соц. сетях я почти не общался, только с интересом читал переписку Димы и ждал новостей от адвоката. Компания «Тристар» лично меня не беспокоила, зато по всем каналам связи не упускала случая облить мое имя грязью. Они с поразительным упорством раскапывали какие-то такие аспекты моей жизни, о которых я и сам давно забыл, потом преподносили их в искаженном свете, добавляли парочку двусмысленных комментариев и все — компромат готов.
Мой адвокат сдержал обещание — в самом скором времени он пришел ко мне в компании молодого парня, худощавого, светловолосого и с легкой щетиной.
— Знакомься, Виктор. Это и есть мой пресс-секретарь Дима.
Мы обменялись рукопожатиями, расселись кто где, после чего Дима достал из кармана диктофон и положил его на стол. Время от времени он потирал рукой подбородок. Заметив мой взгляд, он улыбнулся и объяснил:
— Пора побриться, да все руки не доходят.
Меренков проворчал:
— Не прибедняйся, можно подумать ты сутками из-за компьютера не встаешь.
Откровенно говоря, я был склонен думать, что так оно и есть, учитывая тот факт, что переписка на моих страницах велась зачастую и ночью. Меня особенно заинтересовала принесенная аппаратура.
— Дима, а диктофон зачем? Интервью брать будешь?
— Да, можно и так сказать, — ответил он. — Хочу, чтобы ты мне рассказал о себе, я позже из этого рассказ сделаю. Ну а запись потом поможет оживить воспоминания, если я что-то сейчас пропущу.
— Ладно, но я даже не знаю, многое ли можно рассказывать о местной жизни, это же режимное заведение, как бы мне интернет не отрезали за то, что выкладываю в сеть такие сведения.
— Не бойся, я потом отредактирую и сумею различить, что можно на весь мир сообщать, а что нельзя, — успокоил меня адвокат. — Никакие тайны в публикацию не просочатся.
И я начал говорить. Сначала немного о себе: о жизни до заключения, во время судебного процесса, затем о пребывании в камере. О том, как оказавшись за решеткой, старался не деградировать, развиваться дальше. Как углубился в изучение языков и истории, добился права на личное спортивное оборудование.
— Для тебя так важно продолжать жить полноценной жизнью? — уточнил Дима.
— Да. Мне кажется, что если я сейчас махну на себя рукой, то начиная с этого момента стану медленно умирать. Если же погибнет моя личность, то стоит ли вовсе прилагать усилия для спасения тела? Поэтому я наоборот стараюсь как можно больше всего успеть. Меня толкает вперед не только жажда знаний, но и чувство того, что в таком темпе жизнь действительно продолжается. Ну, ты сам понимаешь...
— Понимаю, — кивнул Дима. — Хочется чувствовать пульс жизни.
Потом он попросил рассказать о местных жителях, всех тех, кто делил со мной эту территорию. Я поведал ему о начальнике тюрьмы и охранниках, о моих друзьях Стасе, Сереге и Антоне, потом вспомнил некоторых других зэков. Странно, многое из того что Тарасов вытягивал из меня буквально клещами, Диме я рассказывал совершенно свободно. Он слушал, кивал, иногда что-то переспрашивал, время от времени сам отвечал на поставленные мной вопросы. Мы общались довольно долго. Адвокат в разговор не вмешивался, но, похоже, и не скучал. Он тоже внимательно слушал мою историю.
Когда я закончил свой рассказ, Дима потянулся к диктофону и выключил его.
— Как ты свою серию заметок назовешь? Исповедь заключенного? — спросил я.
— Не думал еще об этом, — ответил мой собеседник. — А все ли из того что ты рассказал можно смело выложить в интернете?
— Пожалуйста, — кивнул я. — Никаких своих сокровенных тайн я тебе вроде не сообщил. У меня к тебе еще вопрос. Трудно столько времени проводить в социальных сетях?