Прозвенел звонок. Буквально за несколько секунд до этого в класс зашла полная женщина лет пятидесяти, важно уселась за учительский стол и не менее важно открыла… нет, не журнал, а толстую, длинную, словно альбомный лист, тетрадь. Вот она – та самая злобная училка. И как по канону это обязательно должна быть училка по алгебре.
Будь мне в самом деле тринадцать, короткое представление, устроенное старухой, точно оказало бы на меня сильное эмоциональное влияние. Но слава богам, что мне уже целых тридцать два и я нахожусь не в реальном мире, а в виртуальном.
Весь класс встал. Я тоже.
– Садитесь, – скомандовала женщина, взяла ручку и начала изучать содержимое той самой тетради, которую, видимо, использовала вместо журнала.
– Новенький, – внезапно сказала она.
Тут же подал голос:
– Я.
– Как звать?
– А что, в журнале не написано? – ну конечно же нет, у неё ведь вместо этого лежит какая-то дурацкая тетрадка.
Вот это я, конечно, выдал. Да уж. Наверняка сейчас весь класс думает – что за бессмертный такой – вздумал умничать прямо перед этой каргой?
Опущенный всё время взгляд старухи теперь был направлен прямо на меня. Она смотрела с пренебрежением – исподлобья, не скрывая ненависти.
– Будешь умничать…
Но не успела она договорить, как я тут же перебил её.
– Не буду, – сказал я серьёзно. Не наигранно, не для того, чтобы повредничать, а для того, чтобы сообщить правду. После чего решил добавить: – У меня с этим проблемы. – И чтобы уж совсем было ясно о чём я говорю, уточнил: – С заумностями.
Некоторое время учитель смотрела на меня молча, пытаясь изучить источник наглости, нарушивший её спокойное существование в виде железной леди школы. Она добивалась уважения запугиванием, но сегодня ей это не удалось. Новый винтик, вкрученный в систему, выскочил из оков, на секунду пошатнув её авторитет. Но даже секунды достаточно для того, чтобы уничтожить целую страну. Что уж говорить об авторитете какой-то училки.
– Имя, – коротко и требовательно повторила она.
– Влад, – не менее коротко ответил я. – Антонов Влад.
Господи, ну что за банальщина! Неужели, имея такую типичную фамилию, родители не смогли придумать ребёнку хотя бы необычное имя? Ну и как мне теперь захватывать мир с таким-то типичным набором? Да никто ведь даже не запомнит такое имя. Вот придёт когда-нибудь киллер, нанятый мной, к заказанном человеку, наставит на того пистолет и скажет: «Антонов Влад передаёт привет». А человек с дулом у виска такой: «Это кто?».
Ладно. Не стоит отчаиваться сразу. Может моя работа и не будет связанна с заказными убийствами. В конце концов, у моего бывшего президента тоже был не самый особенный набор имени и отчества.
– Эй, – меня толкнул сосед по парте, – а ты чего такой дерзкий? – шёпотом поинтересовался он. – Совсем прям никого не боишься?
– Боюсь, – ответил я. – Боюсь, что когда-нибудь начнётся новая мировая война и меня отправят на фронт. Боюсь умереть мучительной смертью. Боюсь не стать тем, кем хочу стать, потеряв половину жизни на всякую ерунду. Боюсь высоты. Но какой-то там старой училки я точно не боюсь.
Сосед задумался. Он посмотрел на меня так, как будто я сказал какую-то глупость. Или наоборот – очень умную вещь. Если честно, я сам не понял его взгляда. Но, в конце концов, он всё же ответил:
– А кем ты хочешь стать? – решил спросить он, видимо избегая остальные причины моего страха.
Теперь задумался я. А кем я хочу стать? Раз уж есть возможность стать кем угодно, и раз уж я теперь знаю, как и кем можно стать – по крайне мере понимаю примерный механизм, – наверное, я хочу стать кем-то влиятельным.
Так и ответил:
– Какой-нибудь важной шишкой. Не хочу провести всю жизнь, копошась в чьей-то тени.
Собеседник снова посмотрел на меня с непониманием.
– Какой-то ты, блин, странный.
Действительно. Что-то я слишком выдаю себя. Очевидно, что тринадцатилетние школьники не разговаривают так, как разговариваю я.
Но вслух я сказал лишь:
– Что странного? – как бы попытался включить дурачка.
Всё то время, что мы болтали, учительница проводила перекличку. Проводила её она быстро, лишний раз не задерживаясь на той или иной фамилии. Наконец, закончив, она, видимо устав от шума, издаваемого нами, обратилось прямо ко мне: