Параллельно с размышлениями, он пристально всматривался в страницы фотоальбома. Его интересовали детали: номер школы, имена одноклассников, учителей. Среди множества лиц, он нашел себя и Нину. Серьезные лица взирали на него не вызывая никаких эмоций. Абсолютно никаких. До тех пор, пока взгляд не замер на милой блондинке в коричневом школьном платье с белым фартуком и развевающимся на ветру красным галстуком. Его взор заметался по чертам лица этой загадочной незнакомки.
— Бессонова Екатерина, — прочитал он, а по телу прокатилась волна трепетной дрожи, такой забытой и от того кажущейся неправдоподобной. Она ему понравилась. Очень понравилась. В отличии от той же Нины, с ее вздёрнутым носом, надменным взглядом и реденькими темными волосами, собранными в несуразный пучок на макушке. Просмотрев лица одноклассников он постарался запомнить их имена и фамилии, но глаза вновь и вновь суетливо выискивали очаровательную скромницу со струящимися по плечам светлыми локонами. Грудь сдавило от какого-то, пока не объяснимого, волнения. Сознание вернуло в прошлое. Его личное прошлое. Откинуло в годы юности, затем зрелости, но понять, что именно его так тронуло в этой девочке, он так и не смог.
Тряхнув головой, он попытался сосредоточиться на своём новом образе и на том, что происходит с ним здесь и сейчас. Потянувшись к тетрадям с записями, он нашёл то, что могло приоткрыть завесу тайны в плане умственных способностей паренька:
Дневник
ученика 9 — А класса
Средней школы Nr. 4
г. Пущино
Иванова Александра
на 1967/68 учебный год.
Он открыл его и принялся внимательно изучать. Прежний обладатель его тела оказался твердым ударником, то есть учился на четверки и пятерки. Это не могло не радовать. Облегченно выдохнув, он нетерпеливо «забегал» взглядом по небрежным затёртым страницам. Четверок было больше. Пятерки красовались только напротив уроков истории, географии, труда и литературы. Старик улыбнулся, вспоминая свой неудачный опыт поступления в Медицинскую Академию и казус с сочинением. По всем остальным предметам стояли четверки.
«Мда-а, — подумал он, — с такими оценками далеко не уедешь. Какая тут наука. Так ни в какой Медицинский институт не поступишь. Нужно срочно подтягивать физику, химию и биологию!»
Поток размышлений прервал пронзительный фальцет мамы, который почему-то невероятно раздражал. Вспомнился голос родной мамы. Такой нежный, ласкающий слух, словно распевный.
— Саша! Обедать!
Юноша отложил дневник и, поднявшись с кровати, направился на кухню. Уже с порога комнаты до его слуха начал доноситься приятный мужской тембр.
«…Его не надо просить ни о чем,
С ним не страшна беда,
Друг мой — третье мое плечо,
Будет со мной всегда.
Ну а случится, что он влюблен, а я на его пути,
Уйду с дороги, таков закон — третий должен уйти…»
Да-а, у него тоже когда-то был друг. И девушка. Хорошая такая. Пышечка с румяными щеками. Таисия… Тася. Нежная такая. Покладистая. И шибко улыбчивая. Всё улыбалась и улыбалась, ямочками на щеках играя, да парней обаянием своим сражая. Вот их, двух друзей, и покорила. Но выбрала она тогда его. Красивого стройного, да вот только, как оказалось позже, слишком доверчивого. И друг играл умеючи, ни разу не спалился, пока в один из обычных июньских дней, по окончании школы, укатили они на поезде, в неизвестном направлении. Вдвоем. Вот и вся дружба. С тех пор, с кем бы он не общался, с кем бы не сближался, но дальше обычных приятельских отношений дело не заходило. Его лучшим другом и, одновременно, сердечной подругой, была супруга. И удобно и нервы в порядке.