Юная царица, собственно, сама послужила поводом к началу этой войны — если не причиной ее. Сохранились летописи маленького королевства Агхорн — ныне его территорию пополам делили Хаэйл и Арос — на трон которого незадолго до начала войны взошел молодой и горячий правитель по имени Кареслав. Честолюбивый Кареслав понимал, что для укрепления своей власти и повышения статуса Агхорна ему нужен крепкий, желательно родственный союз с какой-нибудь сильной страной. Ожидалось, что он породнится с королевской семьей Тан-Глэйда, но Кареслав оказался еще тщеславнее, чем о нем думали подданные, и попросил руки Ксентаэль.
Наглостью это, конечно, было неслыханной. Возмутился не только Дарион, не готовый отдавать дочь краткоживущему северному варвару, но и некоторые соседи Агхорна. Притязания Кареслава на любовь прекрасной эльфийки остались неудовлетворенными, и, казалось, на этом он и успокоится, но молодой король вновь удивил всех. Приняв позу отчаявшегося влюбленного и во всеуслышание заявив, что свет ему более не мил, он объявил войну эльфийскому царству — мол, если уж гибнуть, так в попытке добыть столь желанную ему руку царевны. Безнадежное, казалось бы, предприятие — ну что может крохотный Агхорн против мощи всего эльфийского народа?
Однако, затея Кареслава получила внезапную поддержку со стороны, в первую очередь, Тан-Глэйда, а там и Просвещенный Юг начал слать помощь — всем хотелось пригубить из чаши таинственных богатств Тсе Энхель Асуриат, которое планировали захватить быстро и легко. И план бы удался, если бы не та самая юная царевна, взошедшая на престол после гибели обожаемого отца.
Нынешние историки сходились в том, что Рэйдиара, талантливый полководец, могла бы не только отражать нападения человеческих армий, но и завоевать немалое число земель своих противников — если бы только захотела. Однако это, похоже, не было ей интересно. Оборону своей родины она установила настолько прочную и непреодолимую, что наступление захлебнулось. Война превратилась в череду регулярных мелких стычек на границе и успешно разорила сразу несколько небольших смежных государств. Они стали вассалами Тан-Глэйда, но это им мало помогло: сюзерен не стеснялся пользоваться ими, как разменными монетками, не слишком волнуясь об их благополучии.
Все это продлилось без малого шестьсот лет, то стихая, то вновь оживая с приходом нового горячего правителя. Первое, что заявлял каждый северный король, восходя на престол — во главе с ним люди уж точно ступят на землю эльфийского царства! Очень кстати пришлась тогда еще юная церковь Синего Неба, радостно обещавшая людям покровительство высших сил.
Маги же во все это не вмешивались. Существуя в то время разрозненными ковенами, они не жаждали ни власти, ни благосклонности королей, ни эльфийских богатств.
И вот, когда надежда на какой-либо успех в этой войне стала совсем призрачной, а многие молодые королевства уже отказались от этого странного наследия своих отцов, случилось странное: Ксентаэль исчезла бесследно.
Говорят, что это было делом рук магов, которых все-таки удалось чем-то соблазнить. Хотя бы потому, что люди узнали об случившемся сразу же. Натиск на эльфийские границы усилился тысячекратно, и на сей раз эльфы были разбиты наголову.
Но люди не прошли по Дороге Зеленых Теней, к которой так стремились — она исчезла, как и эльфийская царица. Как? Об этом нет никаких свидетельств — есть только легенда.
Легенда об Иглоходце.
Никто не знает, как звали этого эльфа — сохранилось только прозвище. Он был ближайшим другом Ксентаэль — может быть, даже возлюбленным. Говорят, что лишь он один знал, что с ней случилось — потому, что был рядом. Говорят, что он знал что-то еще — что-то такое, что заставило его счесть, будто война с людьми проиграна окончательно. Как одному из полководцев, ему было известно, где расположена долина Хардаа-Элинне, скрывающая в себе магический Механизм, управляющий Дорогой Зеленых Теней — и он остановил его действие, разорвав связь с Царством Первых Лучей. Но этого ему показалось мало: каким-то образом он сделал так, чтобы люди — если они когда-нибудь отыщут Механизм — не смогли бы оживить его. Неизвестно, как, но своего он добился.
Война окончилась. Но победителей в ней не было.
Несколько сотен эльфов, оставшихся в живых по эту сторону Ветрил Мира — Итерскау, уже никогда не увидели свою родину, рассеявшись по лесам и предгорьям, растворившись в чащах, уйдя по заброшенным дорогам, прочь от того, что было для них потеряно навеки. Им предстояла долгая жизнь вдали от всего, что было им дорого.
— Но это только присказка, — подытожил Басх свои выкладки из хроники. – Иглоходец — это, конечно, легенда. Но легенда слишком живая, чтобы не быть правдой хотя бы отчасти! Что сделал Иглоходец с Механизмом? Повредил, разрушил? Он не мог его уничтожить, в этом я был уверен — просто не хватило бы средств и времени, ведь это очень древнее и хорошо защищенное магией сооружение. Иглоходец должен был сделать что-то очень простое. Что именно, я узнать не мог... Очень, очень долго. Но все-таки я узнал!
На этом месте разгорячившийся Басх остановился, чтобы перевести дух. Затем он продолжал, голос был слегка охрипшим и дрожал:
— Вы, конечно, можете мне не поверить, но получилось это жутко смешно. В самом заброшенном уголке библиотеки в Адемике я нашел рисунок с вот этим самым камнем, который вы видите, и за которым они охотятся. Резьба на нем меня заинтересовала: я достаточно долго изучал эту традицию. При помощи резьбы эльфы сообщали своим изделиям магические свойства, но на этом камне она сделана таким образом, чтобы он не мог удержать в себе ни капли силы. Совершенный проводник. Для чего может быть потребна такая вещь? Не буду утомлять вас рассказами о том, как именно я докопался до истины и где я искал сведения, скажу лишь, что перед вами — одна из деталей этого механизма. Крепление, всего-навсего крепление, понимаете? Не нужно разрушать механизм, достаточно извлечь из него одну мелкую деталь, скрепляющую между собой важные пути — и восстановить его без этой детали будет уже невозможно!
До меня начало, наконец, доходить, в чем вся соль его открытия.
— А само крепление ты, значит, украл, — вмешался Святоша.
Басх кивнул:
— Мне… пришлось. Не лично, на самом деле. Но это неважно.
— Почему вы все-таки не обратились за помощью к магам Адемики? — удивилась я. — Почему на вас идет охота? За такое открытие они бы вам гарем наложниц подарили и архимагом сделали бы!
— Знаете, ко мне они никогда серьезно не относились… — Басх почесал затылок. – И, может, именно поэтому я пользовался такой свободой. К тому же, я пытался говорить об этом с некоторыми из них, но они в один голос утверждают, что это просто невозможно: дескать, эльфийская магия больше не действует, и Дорога никогда не оживет. Они искали собственные способы пересечь Девять Стражей, и мои исследования были им не нужны
Святоша усмехнулся:
— Лет семь назад было, кажись. Они меня нанимали и еще кой-кого, чтоб мы их проводили до Скалы-Девятки.
— И это была не единственная попытка. А еще они построили воздушное судно и пытались через Итерскау перелететь на нем. Как вы думаете, чем все кончилось?
— Провалом?
— Точно. Там, на отрогах, бушуют неестественные ветра такой силы, что тяжелый корабль несколько дней носило, как щепку, прежде чем маги, чудом не разбившись о скалы, сумели повернуть обратно. Поэтому я думаю, что у меня есть шансы.
— Вполне возможно, — я кивнула. — Если бы столб Маэримм, как вы его назвали, не действовал, нам бы всем пришел конец. Интересно, почему они так упорно закрывают на это глаза, если они здесь были и видели все сами?
— Вот видите. Я бы не нашел там поддержки — я ведь даже не один из них. И я — эльф наполовину, а история утверждает, что именно маги повинны в падении моих предков. Одним словом, я не готов им доверять.
— Неплохо вы все провернули.
— А вы сомневались! — Басх поднял подбородок с таким видом, будто он уже стоял на земле Тсе Энхэль Асуриат. Я сочла за лучшее промолчать.