— Нет.
— Слава небесам! Ладно, дай своим лапкам еще немного работы, грызун. Не переживай, поможем дойти...
...Уютный треск костра ласкал мой слух, но смотреть на него я боялась, вспоминая случившееся. Остаток дня и незаметно наступившая ночь выдались такими же морозными и спокойными, как и утро. Стоянка, которую Святоша устроил в скальном углублении, хорошо защищала от ветра, хотя в ней и не было так тепло, как могло бы быть в какой-нибудь уютной пещерке или пустующей берлоге. На моих руках были его варежки, и мне даже не удавалось вспомнить, когда это я потеряла свои. Впрочем, какая разница: лишиться ножа и топора было куда обиднее. Под ногами похрустывали наваленные еловые лапы. Святоша звякал котелком. Ноздри щекотал слегка пряный запах похлебки. Почти готово…
— Эй, — услышала я сверху. – Держи. Тощеват, козлина, но наварист.
— Спасибо, — поблагодарила я, принимая плошку. Святоша внимательно вгляделся в мое лицо.
— Сегодня отсыпаешься. Еще ночку покараулю.
— Железные глаза, что ли, нашел? – вяло запротестовала я. – Прошлой, небось, тоже не спал.
— В такую бурю только спать, ага. Разве что вечным сном. Если хочешь – откараулишь за меня как-нибудь. Когда в себя придешь.
— Если вы позволите… — вмешался Басх как-то неловко. – Мне… я мог бы… постоять на часах вместо вас.
Мы со Святошей воззрились на него с совершенно неприличным изумлением.
— Знаешь, книгочей, это не твоя чертова работа и не твое дело, — сказал напарник. Его слова прозвучали очень грубо, но я была с ним согласна. – Ты нам платишь – или мы тебе?
Басх вздохнул и отложил книгу, которую читал.
— Если уж начистоту… — начал он, спотыкаясь взглядом о наши лица. – Мне кажется, что все это… я имею в виду наш поход, разумеется… как-то вышло за оговоренные изначально рамки…
— Не умничай, а, — перебил его Святоша. – Есть что сказать – говори, а сопли по бревну размазывать не надо.
— Я это и собираюсь сделать! – вскипел Басх, стискивая свой фолиант и яростно полыхая очами. – Кто вам дал право так со мной обращаться?! Я хотел предложить помощь, хотел сказать, что не могу оставаться в стороне от всего, что вы делаете…
— Ну, вот и сказал, — равнодушно оборвал Святоша его излияния. – Спасибо. Серьезно. До или после полуночи заступишь?
Басх уронил челюсть и принялся моргать часто-часто, словно его заколдовали. Некоторое время он ошалело смотрел на Святошу, а потом перевел взгляд на меня. Я улыбнулась ему:
— Спасибо. Это нам и правда очень поможет.
Басх подобрал с пола свои зубы и кивнул:
— Тогда после полуночи. Я буду лучше соображать.
Глава 16
Уже второй день я жалела о своих варежках гораздо больше, чем о ноже. Ну, как жалела: скорее мужественно терпела муки совести, глядя на прячущего ладони в рукавах Святошу. Дорога здесь была куда легче, чем раньше, но в то же время мы страдали уже от нешуточного, сурового зимнего мороза. Путь пролегал меж отвесными скалами, которые были изукрашены полустертой резьбой до такой степени, что походили скорее на стены и колонны. Впечатление еще усиливалось самой тропой: ничего общего с привычным нам лесным и горным бездорожьем здесь не было, а была ровная, явно сотворенная руками разумного существа дорога, где подъемы и спуски обозначались древними, но крепкими лестницами, высеченными прямо в камне. Мы словно попали в лабиринт, и выбирать направление приходилось, ориентируясь только по солнцу и карте. Басх рассказал, что это место – первый рубеж Царства, видеть который доводилось очень немногим из людей.
— Ну, по-видимому, мы можем собой гордиться, — заметил Святоша в ответ на это. – В Семихолмовье нам, наверное, и не поверят.
— Никак не возьму в толк, почему это место так называется, — сказал Басх. – Я не видел там никаких холмов.
— Ходил вроде слух, что холмы имеются в виду не обычные, а могильные, — невесело отозвалась я. – Одна из тех историй, что на Сауинь рассказывают.
— У нас теперь своя сказочка есть, ничуть не хуже, — Святоша хохотнул.
— Хуже. У нас в сказке нет мертвенных лиц с червями, сыплющимися из глазниц. Кого в Семихолмовье напугаешь следопытами?
— Даже теми, что жили пару тысяч лет назад?
— Кто на это купится?
— Если ты не будешь портить мне веселье, то куча народу.
— Не портить тебе веселье – это молчать о тех милых подробностях, которые ты выдумаешь на ходу?
— Злая ты, Белка. Хотя сама – живое подтверждение. Насмотрелась ужасов, вот глаза-то и пожелтели.
— Иди-ка ты в пень, а? И так тошно от этого.
— Брось! Ты же мужиков теперь взглядом сможешь в поленницы складывать, где им еще на такую диковину любоваться?
— В бродячем цирке покрасивше сыщутся.
— Не прибедняйся.
— Что, уже и нельзя?
— Взгляните-ка! — возглас Басха прервал наши пререкания, и мы посмотрели туда, куда он указывал, то есть — наверх, где с крутого обрыва глядела на нас неизвестно откуда взявшаяся ослиная морда. Рыжая, с белым пятном. Глядела очень внимательно, не отрываясь.
— Откуда здесь осел? — изумился Святоша. — Дикий, что ли? Караванов сюда, вроде, никто не водит.
— А если? — ухмыльнулась я: моя способность удивляться еще не восстановилась после недавних приключений. — Мы тут рассуждаем, в какие древние да непознанные хляби забрели, а на самом деле кто-то давно уже ярмарку в Хардаа-Элинне устроил?
— Нашла, чем пугать. Я буду рад. Слава мне до одного места, а по доброму элю я уж заскучал порядком.
— Пьянь.
— Не Адемика ли это? — Басх явно всполошился.
— Давно они осликов-то следом таскают?
— Вроде бы не таскают, но вдруг?
— Вы думаете, они бы так явно за нами следили?
— Едва ли...
— Вот-вот.
Морда дернулась и скрылась из виду.
— Дикий, все ж, — сказал Святоша. — Иначе и быть не может.
— Или очередной местный морок.
— Если так, то это самый странный морок из всех, что нам тут доводилось видеть.
Подведя таким образом итог происшествию, мы продолжили путь. Ослик занимал мои мысли недолго: наверняка существовало какое-то очень простое и понятное объяснение его появлению, но мне было ужасно лень его искать. Тем более, что он навел меня на более интересные... и тревожные мысли.
Басх упомянул об Адемике... Действительно, за всеми нашими перипетиями мы как-то и позабыть успели о том назойливом внимании со стороны Долины Магов, что сопровождало нас в самом начале похода. Куда же наши заклятые друзья подевались? Судя по тому, на какие меры они пошли, чтобы заполучить крепление обратно, оно им очень нужно. Но с тех пор, как мы отвязались от Жертвы-ради-Мести, от них не было ни единой, даже самой завалящей весточки. Конечно, никто из нас по ним не соскучился, но я ни за что не поверю, что они сдались. Может, им мешают продолжать преследование какие-то особые магические заслоны Аутерскаа, сохранившиеся еще со времен войны? На это тоже надежды мало: они уже были здесь, они уже знают, с чем тут можно столкнуться. В отличие, кстати, от нас. Почему же мы так легко продвигаемся вперед?
Небо смотрело на меня кристально чистым взором, полным совершенного спокойствия. Мое чутье тоже молчало. Мерещилось, что эти горы тихи, пустынны и полностью лишены какого-либо враждебного присутствия.... Но здравый смысл, как обычно, не желал оставить меня в покое, нашептывая язвительно о всяких там затишьях и о том, что после них обычно бывает. Ну-ну...
Как выяснилось на вечернем привале, ставшем достойным окончанием спокойного безветренного дня, подобные размышления тревожили не только меня. Басх сегодня не стоял на часах, поэтому завалился спать, едва поев — сказалась прошлая ночь, когда его отдых был короток. Первая смена, как обычно, принадлежала мне, но Святоша на боковую не спешил, хотя на его лице и лежал отпечаток тяжелой усталости.
Я достаточно давно его знала, чтобы понять: выдыхается. Это состояние тела и духа настигало его неизбежно в каждом нашем дальнем походе, но всегда по разным причинам и в разное время. Сам за собой он этого чаще всего не замечал, а если и замечал, то не давал усталости сказываться на делах. Но я всегда так или иначе заворачивала наш маршрут к ближайшему очагу с более-менее мягкими постелями и приличным элем.