День и впрямь был чудесным. Мастерская представала царством совершенного покоя, подопечные Ганглери сейчас были ее украшением, а не ужасом. Жилище мага было расположено на склоне, откуда на долину открывался замечательный вид. Ранний час красил небо нежной бледной сиренью. Наслаждаясь тишиной на душе, я потянулась и вдохнула поглубже, выпустив затем клуб пара, который быстро растаял в морозном воздухе. Не так уж и плохо здесь… не так уж мучительно понимать, что домой мы вернемся явно позже намеченного срока.
По склону гулял игривый холодный ветришко и щипал меня за щеки. Было странно чувствовать мороз и не чувствовать тяжести поклажи за спиной. Долгий путь вырабатывает свои привычки. Хотелось реветь и улыбаться одновременно. Но улыбаться захотелось больше, когда я вообразила, как глупо это будет выглядеть.
— Очень удачно получилось у меня с этим местечком, правда? – сказал Ганглери за моей спиной.
Я отпрыгнула и чуть не поскользнулась на камнях:
— Как вы это делаете?!
— Что? – лицо Ганглери выражало полное непонимание, но глаза искрились.
— Вчера вы появились из ниоткуда, — я загнула палец, — сегодня не слышала, чтобы скрипела лесенка, когда… Как?!
— Ну, должно же у человека оставаться хоть какое-то развлечение! – маг рассмеялся. – Я не так часто вижу здесь людей – и еще реже к ним приближаюсь – чтобы отказать себе в невинных забавах.
— А что, вообще здесь кто-то бывает? – полюбопытствовала я. – В предгорьях про эти места всякие ужасы-страшилки рассказывают… Да и мы насмотрелись.
— А вот такие, как вы, и бывают. Кто не верит, кто больно лих, кто за деньгами идет. Гробницы в болотах когда-то ведь должны уже опустеть, на всех не хватит.
— Вы от них Мастерскую сторожите?
— И от них тоже. Но больше их самих от Мастерской.
— Как это?..
— Вспомните наше знакомство и спросите еще раз.
Я замолчала. Ганглери тоже, но ненадолго. Подумав о чем-то, он добавил:
— Да, эти големы создавались против людей. Но те давно уже мертвы, а нынешние такого не заслуживают.
— А как вам самому удалось не поддаться? – я не удержалась.
— Из меня всю ту дурь, на которую предполагалось воздействовать этими существами, вышибли еще во время учебы, — ответил Ганглери как-то неопределенно.
— Вам удалось понять, как они действуют?
— Более или менее – да. Но воссоздать такое я бы не взялся, конечно.
— Сколько же времени, наверное, ушло…
— Много, девочка. Очень много. А хочешь знать, как их называли сами эльфы?
— Как же?
— Тальрин Фаэннах – Алчущие Жизни.
— Как-то, — я вздрогнула, — не очень хорошо звучит.
— А скажи-ка мне, девочка, вот что. Ты ведь Лунный Блик, да?
Я удивленно воззрилась на Ганглери:
— А… Ну, да, вообще-то... Я не очень в этом уверена, но... А как вы узнали?
Ганглери расхохотался:
— Ну, странный же вопрос! Грош была бы мне цена, если бы я не мог распознать собрата-колдуна. Даже неоперившегося. А у тебя перышки пробиваются вполне явственно – признак юного мага, который о своем даре уже знает и не раз использовал. Хотя для твоего возраста рисунок слабоват. Как у учеников зим в пятнадцать-семнадцать… К тому же, в твоих жилах течет эльфийская кровь – странно вдвойне. Долина Магов просеивает поколения сквозь мелкое сито, как же они тебя проморгали?
— Долгая история… — отозвалась я нехотя и после долгой паузы.
— Ну, вот и прекрасно! – Ганглери ощерился широченной улыбкой. – Помнишь, я вчера говорил, что вам придется развлекать старца рассказами? Настал час твоей расплаты. И не переживай. Мне ты можешь рассказать все.
Отчего-то в памяти всплыло то невероятное чувство тепла и защищенности, которое старый маг внушил мне вчера, спасая Святошу. И я поняла, что да, могу. Что мне ничего за это не будет. И если он и засмеется – я не обижусь.
И я начала говорить. Сначала – неуверенно, но дорогу осилит идущий.
Ганглери оказался на редкость прекрасным слушателем. Чувствовалось, что каждое мое слово улавливает в какой-то свой особый волшебный мешочек, и ни одна подробность от него не ускользает. Даже Святоше я до сих пор не рассказывала все настолько полно. А старый маг даже не смотрел на меня – его внимание и так было приковано к тому, что я неуклюже выжимала из себя по капле.
Я уже почти закончила свою историю, когда он меня внезапно остановил. Приложил палец к своим губам, какое-то время молчал.
— Рвется там, где тонко, — сказал он задумчиво. Я не совсем поняла, к чему он это. – Знаешь, девочка, я совсем перестал верить в совпадения…
Ой, ну только не опять.
— И мало что в твоей истории смогло бы застать меня врасплох, на самом деле, — продолжал Ганглери. – Очень мало. Но я вижу – да, не удивляйся, старые глаза мои поострее будут, чем у некоторых юнцов – у входа в Мастерскую некую процессию под стягом Долины Адемика и думаю – к чему бы это, а?
Глава 19
— Они не за мной, — я завертела головой изо всех сил. – Они про меня, наверное, и не знают.
— А за кем тогда? – спросил Ганглери.
— А это уже не моя долгая история.
Маг кивнул задумчиво.
— Ясно. А чья же? Кого мне следует спрашивать?
— Поговорите с Басхом, — сказала я. – Он тоже должен вам рассказ.
— Значит, за ним, — вздохнул Ганглери. – Вы пришли сюда, сопровождая его… Вот на ком стягивается этот узел.
— Скорее петля, — проворчала я про себя, ясно различая движение в той стороне, где располагался вход в Хардаа-Элинне.
— Что он ищет здесь?
— Я не думаю, что это…
— Ох, прекрати, девочка. Облегчи мой и без того непростой труд. Что он ищет?
— Он ищет… — я запнулась. – Ему нужен механизм Дороги Зеленых Теней. Он хочет ее восстановить.
— Вот как! Я должен был догадаться, — Ганглери нахмурился.
— А вы знаете?..
— Конечно, я знаю. Но я не обязан ему помогать. Это не принесет добра ни ему, ни вам, ни мне самому.
— Тогда почему вы нас сюда пустили?
— Мне нужно было понять. Некоторое время назад я почувствовал магическое смятение на самой границе с Итерскау, очень необычное, здесь такого не бывает. Я думал, что в какой-то из гробниц могла пробудиться сущность, нуждающаяся в упокоении, и отправился туда. То, что произвело это смятение, оставляло за собой просто невероятный, яркий след, и я почти испугался… Но никакой сущности я не нашел – нашел вас. Твоих товарищей и тебя. К тому моменту, когда мы с Яковом вас нагнали, след твой уже почти погас, и я даже не сразу рассмотрел твой рисунок, но больше было просто некому. После твоего рассказа я гораздо лучше понимаю, что произошло…
— Что же? – спросила я, чувствуя себя как-то неуютно.
— Тот напиток, который тебя заставил выпить гоблин-шаман… Похоже, это очень сильное средство. Любопытно, зачем оно ему было нужно. Очень трудно будет объяснить тебе, как оно действует… ты слишком мало знаешь… скажу лишь, что оно достаточно освободило твой разум, чтобы дать тебе увидеть лицо твоей собственной Силы. Тебе повезло не стать безумной.
— Еще больше мне повезет, если мы со Святошей сможем отсюда уйти раньше, чем нас найдут эти, — я прибавила крепкое словцо, — из Адемики.
— Это очень вряд ли, — сказал Ганглери. – Ему пока нельзя вставать. И, клянусь своей флейтой, я его свяжу, если он попытается!..
— Но выглядит он неплохо…
— Уж я постарался!.. Но его кишки, прости уж за грубость, должны срастись получше, прежде чем он опять будет измываться над ними грубой дорожной пищей. Он доставил мне столько хлопот, пока принимал лекарство, что я его чуть не усыпил.
— Да уж, это на него похоже, — я невольно улыбнулась.
— Из его воли можно мечи ковать, но порой она ему только мешает, право слово!.. – Ганглери дернул себя за бороду.
— Разве воля может мешать? – удивилась я.
— Еще как, девочка. Гибкость – очень важное качество, когда-нибудь поймешь. Слишком сильная воля может свести с ума.