Ганглери пожал плечами, его усталое лицо дрогнуло.
— Если б я знал! Но, увы, они со мной не делятся.
— Наверное, они теперь уйдут, — с надеждой предположила я. – Раз крепления нет, то и механизм не восстановить, ведь так?
— Это кажется само собой разумеющимся, — согласился маг, — но только кажется. Посидите-ка в тепле, детки. Мне нужно ненадолго уйти. Если не хотите, чтобы я вас усыпил, пообещайте не выходить наружу, пока я не вернусь.
Мы пообещали. Ганглери закутался в свой мех, покинул жилище, и мы со Святошей остались вдвоем. Напарник все еще допивал лекарство, смешно морщась.
— Ну, чего ты его цедишь? – спросила я. – Залпом бы уже выпил.
— Залпом дедушка не велел, — отозвался Святоша. – Процессы, говорит, шибко трудные, надо постепенно. А жаль: залпом и впрямь легче бы пошло. Но вроде как это меня должно на ноги поставить одним рывком, так что можно потерпеть.
— Здорово! – я потянулась. – Значит, скоро в обратный путь?
Святоша пожал плечами:
— Я уже не надеюсь, что мы легко отделаемся. Дедушка сказал, что эти, из Долины, торчат у входа, точно нарыв. Как мимо пойдем?
— Да мы-то им на что?
— А ты думаешь, Басх им не расскажет, почему без крепления пришел? Им, наверное, теперь еще больше хочется с тобой повстречаться.
Я охнула:
— Не подумала об этом! Что-то очень мрачно все выходит. И что же делать?
— Ждать, — сказал Святоша, отставляя в сторону опустошенную, наконец, чашку. – Ждать, пока они не разберутся со своими делами здесь и не оставят это место в покое. Не грусти, грызун. Выпьем мы еще с тобой эля в “Бревноликой”, слово даю.
— А как же уйти оттуда?
— А вот как выпьем – сразу и уйдем. Куда хочешь? Может, в Локенхейн съездим?
— Не далековато ли? Да и что нам там делать?
— Погуляем, жизнь столичную посмотрим. Бардов послушаем. А то до нашей глуши они не добираются никогда. Да и девочки там… — мой напарник прикрыл глаза и облизнулся.
— Мне-то что с этих твоих девочек? — сумрачно спросила я.
— У тебя свои развлечения, у меня — свои. Хочешь сказать, столица не сумеет тебе угодить?
— Не знаю. Не до того сейчас что-то.
— Не унывай, ну. Оно того не стоит. Обратно дорога легче будет.
Святоша встал со своей шкуры и подошел ко мне. Сел рядом и потрепал по макушке, потом пригляделся к моим обезображенным рукам, грустно покачал головой.
— Болит?
— Сейчас нет. Ганглери успокоил.
— Надеюсь, он это заживит. Впрочем, если и нет — смотрится не так уж плохо. Будет украшением, как совсем зарубцуется.
— Очередная особая примета для Хаэйльской Инквизиции, если она когда-нибудь на нас выйдет.
— И не надейся. На что им мелкая рыбешка? Им подавай карпов пожирнее. Вон, Гведалина, например.
— К слову о Полумрази... — мне неожиданно пришел на ум разговор с контрабандистом, случившийся еще до нашего похода. — Выходит, это с Адемикой он такое короткое знакомство свел. А я только сейчас подумала, надо же! Ведь это маги ему подкинули заказ на Басха. Как ты думаешь, зачем им работать с Гведалином? Разве он чем-то, кроме цветной водицы, торгует?
— Если и торгует, я об этом ничего не знаю, — сказал Святоша. — Во всяком случае, через Семихолмовье он провозит только ее. Интересно... зачем это им цветные сны вдруг понадобились? Расслабиться, что ли, захотели?
Я застонала. Мне захотелось уронить голову на руки, но делать я этого не стала из-за боязни лишний раз шевелить ладонями. Их покрывал такой жуткий багрянец, что мне казалось — никакого узора не было видно. Святоша, однако, продолжал их рассматривать очень пристально — может, даже слишком.
— Знаешь, что мне этот рисунок напоминает? — спросил он. — Вот ни за что не догадаешься.
— И не собираюсь, — проворчала я. — Неинтересно.
— А мне кажется, очень даже, — сказал Святоша. — Резьба на твоем луке. Очень похоже. Хочешь, принесу — сравнишь?
— От этого еще жутче делается! — возмутилась я, и меня неожиданно затошнило. — Слушай, может, все-таки уберемся отсюда поскорее? У меня уже кругом голова от всего этого!
— Знаешь, хотя бы не продрыхла почти двое суток без просыпу! — возразил Святоша зло. — Тебе хоть поучаствовать довелось во всем, что тут случилось, а я только выспрашиваю всех и пытаюсь нить поймать снова. Вот хоть убей, не соображу, в каком месте тут все дорожки сходятся. Чую, что вот-вот разрешится, а чем — угадать не могу!
— Я тоже не могу.
— Да будто ты стараешься? Вот что: не знаю, как так случилось, но мы теперь в это тоже замешаны, и деваться нам некуда. Придется досмотреть до конца эту мистерию... тем более, Йуле на носу. А какой Йуле без хорошей мистерии?
Я вздохнула:
— Принеси похлебки лучше.
— Сейчас.
Пока я поедала остывшую пищу, пялясь в очаг остекленевшими глазами и временами морщась от боли в ладонях, вернулся Ганглери. Выражение его лица не внушило мне большой надежды: казалось, он был обеспокоен теперь еще сильней, чем до ухода. На его груди поблескивал тусклой зеленью какой-то амулет, которого раньше я на нем не замечала. Или его не было вовсе?
— А, дедушка, — добродушно встретил его Святоша, развалившийся подле очага на своем прежнем месте. — Как прогулка?
— Могло быть и хуже, — откликнулся Ганглери тем же тоном, черты его слегка расслабились. — Погода, я вам доложу, чудесна, но ненадолго — к вечеру небо затянет, ждем пурги.
— Никак, нагадали? — осведомился Святоша с невинным видом.
Голубые глаза мага сощурились и метнули в моего напарника пару молний.
— Не к добру такая сметливость в ваши годы, юноша.
— Ну, не знаю, — сказал мой напарник, улыбнувшись. – Пока не мешала ни разу.
Ганглери погрозил ему пальцем – я так и не поняла, была то шутка или нет – и обернулся ко мне.
— Нам с тобой придется продолжить наши уроки, девочка. У нас очень мало времени, а я должен успеть рассказать тебе кучу всяких вещей. Знаю, что ты не вполне пришла в себя, но…
Старый маг обвел свое жилище взглядом, в котором прочиталась неожиданно странная тоска.
— …но ветра несут бурю на своих крыльях, и она уже совсем близко. У нас мало времени. Обещаю, я поберегу твои раны.
Глава 22
Ветер больно колол щеки и жег потрескавшиеся губы. Я посмотрела вверх: небо было темно-серым, набухшим, падали первые крошечные снежинки. Все это предвещало ненастную ночь и усиливало мою тревогу, вызванную словами старого мага.
Сам Ганглери шел впереди меня. Не так стремительно, как вчера, перед первым нашим уроком: походка выдавала его глубокую задумчивость. Порой казалось, что он и сам забыл, что куда-то меня ведет. А шли мы уже довольно долго, поднимаясь на гребень; Мастерская то скрывалась от нашего взора за скалами, то, наоборот, раскидывалась внизу во всей своей красе.
Чем выше мы оказывались, тем труднее становилась дорога. Ветер свистел тут просто оглушительно, грозя унести меня с тропы куда-нибудь вниз, на острые камни. Ганглери, однако, продолжал путь, временами делая мне знаки идти за ним след в след. После особенно сильного порыва, вынудившего меня прижаться к отвесной стене, чтобы не упасть, я не выдержала:
— Куда мы все-таки идем?!
Было тяжело перекричать стихию, сходящую с ума, но все-таки мне это удалось: Ганглери остановился и обернулся, опираясь рукой о скалу.
— Хочу тебе кое-что показать! Без этого… ничего не получится.
— А я туда дойду вообще? – прокричала я. Дорожка пугающе сужалась под ногами. Я была совсем не готова к такому восхождению.
— Уже немного осталось, потерпи.
Не обманул. Опасный участок пути скоро завершился, затем мы оказались на узенькой тропке меж двух гладких скал, устремляющих к низко нависшему небу острые вершины. Невозможно было разглядеть, что там, за ними; впрочем, туда мы и направлялись, а значит – скоро будет видно. Скалы странно блестели, и я поняла причину, только приблизившись к ним вплотную: они были покрыты толстым слоем льда.