-Ты нырнула закрыв глаза?
-Да.
-Почему? Там же так красиво!
-Очки дома забыла, не хочу портить свои глазки.
-Дурочка, это же не хлорированная вода в бассейне, а морская, она очень полезна!
Андрей смотрел на неё с мольбой, с уверенностью в то, что она вот-вот опустит голову и увидит его-бедолагу. Её сердце сжалится над ним и бросится к нему на помощь. Вадим не понимая что происходит, не задумываясь кинется за своей малышкой и они оба его вытащат на сушу.
Но чудо не произошло, покружив над Андреем, девушка подплыла к катамарану и бойко забралась на него. У Андрея всё внутри обрушилось, вера снова увидеть своих любимых женщин разошлась кругами по воде.
Лопасти стремительно завертелись, перемалывая без всяких терзаний совести не спасённую жизнь Андрея. Разрывали воду, словно стервятники бездыханное тело льва. Вспаханная водная-плоть пенилась уходящим от него отчаянием и бросало свои зёрна в его разорванное безнадёжностью сердце. Андрей стоял и не мог поверить в увиденное.
-Как?! А я, как же я...почему?! Суки! ****и! Куда?!
Его голова представляла из себя мясорубку, провернувшую собственный мозг в фарш. Безысходность всё глубже и глубже пропихивала спасение в мясорубку, шнековый вал разрывал и чавкая измельчал его душу, превращая в сочный фарш, выходящий из решётки жирными, мясистыми червями. Ужас прогрызал в Андрее глубокие кровоточащие норы и оставлял в них источающих приторно тошнотворный запах своих дрожащих личинок.
Небо пепельного оттенка с застывшими чёрными облаками, освещалось правильными линиями молний, очень похожих на графики с учебника по математике. Они били со всех сторон, слева, справа, сзади, озаряя собой дорогу не зная куда шедшего Андрея. А один раз ударила так близко, что на какие-то доли секунды у него в глазах всё померкло. Он боялся только одного, что если молния ударит в трос, то из него получится отменный цыплёнок табака. Вопль страха застрял в горле, Андрей шёл осторожно перебирая ногами по канату, ветер чинил ему немыслимые препятствия, он знал наперёд, что предпримет Андрей. Ветер улавливал каждое его движение, чувствовал слабину и бил туда нещадно. Мощнейший залп отбивал почки и лёгкие, рёбра пугающе хрустели. На рубашке выступили пятна крови, Андрей расстегнул её. В нескольких местах разошлась кожа, из ран торчали искалеченные кости, разодравшие лёгкие. Рубашка быстро меняла цвет из белой в тёмно-красную, ткань мерзко липла к коже. Андрей почему-то подумал о мухе попавшей в липкую ленту, из которой невозможно выбраться. На правом боку зияла жуткая дыра, размером с советский железный рубль, на ней при каждом выдохе вздувался кровавый пузырь. Закостенелые, промёрзшие пальцы стали обратно застёгивать рубашку, они плохо слушались Андрей. Застегнув последнюю пуговицу на горле, рубашка снова стала белоснежная и не липкая от крови.
Тяжело тряхнув головой, сумеречный кошмар рассеялся. Глаза полные бешенства и обиды рыскали по сторонам, ища за чтобы зацепиться, но ничего нового не находили.
-Почему эта сука не увидела меня? Я же молил её, открой глаза, нас разделял всего метр, и я был бы на свободе. А та шалава только и делала, что заигрывала со своим старым боровом.
Андрея трясло от злости и от не оставляющего его чувства, что кто-то за ним следит. А этот кто-то, сейчас спокойно и терпеливо ожидал своего часа, когда можно будет полакомиться честно добытой свежатинкой. Краб двигался с ним в одном темпе, иногда останавливался чтобы отведать найденными в грунте чьими-то останками. Хирургически тонко орудовал своими клешнями, цепко схватывал найденное и отправлял их в свой маленький прожорливый ротик, не спеша и тщательно пережёвывал пищу не отрываясь от процесса слежки над живым существом. Не моргающие чёрные бусинки цепко следили за будущей трапезой. Подкрепившись, снова отправился в путь.
Кровь закипала в венах, глаза дико сверкали. Андрей не мог справиться с собой, ему надо было успокоиться и распределить силы, но обуздать себя не было сил. Его опустошала ярость за ту пустоголовую дуру, что в метре от себя ни хера не видит, не подала ему руки и не вызволила из беды.
-Сейчас эта шаболда весело дрыгает ногами, а я весь дрожа от холода и усталости, и изрезав все ступни о камни, бреду по дну. И не знаю. Дойду ли я до берега?!...Время?!...Воздух?!
На ударении слова воздух, уже во-второй раз его оглушило.
-Кусок дебила, что я творю?!
Слова завертелись кубарем, костяные пальцы скрючило в злобный узел. Не останавливая шага он только приподнял левую ногу. Время показывало постоянное изменение цифр 26...03 04 05 06 07 08.
-Двадцать шестая минута...после последней моей остановки прошло примерно...минут десять? Больше, а может меньше? Всё равно меня это не утешит. Из памяти напрочь стёрлось, что всё это время я делал? Шёл, стоял, глазел на ту шмару? Не надо отвлекаться по мелочам, моя жизнь в собственных руках. Никакой супергерой не спасёт тебя, даже и не мечтай, а то я смотрю раскатал губу. Видите ли увидел морскую деву в костюме Евы. Помоги мне, о юная чаровница, спасшая не одну тысячу загубленных душ моряков.
Андрей остановился только на мгновение, чтобы посмотреть на сколько он продвинулся и уверить себя в то, что осталось всего ничего и скоро выйдет на долгожданный берег. За собой он не увидел никаких мест остановок, это он точно знал. Если бы что-то и было после него, то должны были остаться глубокие отметены, словно на том месте занималось любовью целое стадо бизонов. Никаких ям, колдобин или котловин не было только извилистые следы его ног.
-Господи спасибо тебе за помощь, что я там не остановился...или тут. Ладно...поразмыслим. Если я вижу только свои следы и ничего больше? Значит я продвинулся далеко, ибо, ибо я близок к финишу. Если бы я останавливался, то заметил бы свои остановки. Не унывай Андрюха, всё ещё не так плохо. Пол пути пройдено, воздуха хватит!
Ободряя себя надеждами на благополучный исход, он не замечал, как вокруг него постепенно всё сгущалось. Там наверху, было неспокойно. Абсолютно чистое небо в один миг запасмурнело. Морской потолок прибывавший до этого в абсолютном
спокойствии, стал нервным и резким. Чайки взяли курс в сторону берега. Ветер усилился в разы, разгоняя всех гостей к берегу, а рыб на самое дно.
Андрей увидел только освещённую концовку своего следа, а что начиналось там в тени, ему этого не стоило знать. Каждые пол метра зияли рытвины и ухабины, следы петляли, как у спасающегося бегством русака от борзых. Он шёл успокаивая сам себя, что всё в порядке, вдалбливал, что воздуха хватит и скоро увидит настоящее солнце, а не бесформенное раскалённое пятно. Но он уже не замечал, как всё глубже и глубже погружался в свой выдуманный кошмар наяву. Разум помутнённый солью, страх, режущая боль, усталость, незаметно подменили реальность на бредовую явь.
В лицо дул ледяной холод заковывая тело в железные доспехи, молотки звонко били по металлу забивая заклёпки, тело сотрясалось от каждого тяжёлого удара. Руки скрючило, латы сковали движение. Кое-как передвигая ногами Андрей брёл по выжженной пустыне, над головой плавал серый потолок, то левый край угрожающе опустится до самой земли, то медленно и равномерно начнёт опускаться, и остановится в каких-то сантиметрах от головы Андрея, то кусками шлёпнится на голову, как старая штукатурка. У Андрея раскалывалась челюсть, дышалось тяжело и прерывисто, шваркающие по земле ноги поднимали вялую пыль, она нехотя ползла вверх и также вяло опускалась на его изодранные в кровь ступни. Хотел смахнуть с лица струи солёного пота, но латы не позволили даже на сантиметр приподнять руки. Пока он пытался поднять искорёженные конечности, не заметил, как влетел в кирпичную стену. Остановившись удивлённо смотрел на не имевшую конца и края стену, соединяющуюся с изменяющимся потолком. Старые коричневые кирпичи крошились и местами их не было, квадратные пустоты зияли, словно бойницы в дзоте. Подойдя вплотную к стене, заглянул в одну из дыр. Снаружи виднелась та же серость, что и здесь, ничего кроме широкой пустоты Андрей не смог разглядеть, такой же унылый пейзаж ждал его к себе в гости. Отойдя на шаг назад, повернулся всем телом налево и захромал вдоль стены. Ветер отдирал от стены мелкую коричневую крошку, они летели в лицо царапали кожу. Стена раскачивалась, будто волна, выпячивала пузо вперёд, а потом уходила назад и натягивалась до самого упора.