– Вижу, что вы совершенно сбиты с толку, капитан Маршалл.
– Да, действительно… Сама эта идея смехотворна.
– Вот как… Еще один вопрос. Он не подозревал вас в том, что вы украли у него приемную дочь?
– О, вы знаете о нас с Ди? – Он смущенно рассмеялся.
– Значит, это правда?
Маршалл кивнул.
– Но Старик ничего об этом не знал. Ди не хотела ему говорить. Полагаю, она была права. Он бы взорвался, как… как целая корзина фейерверков. Выгнал бы меня с работы, и дело с концом.
– И какой у вас был план?
– Даю вам слово, сэр, никакого. Я полагался на Ди. Она сказала, что все уладит. Собственно говоря, я подыскивал другую работу. Если б я ее нашел, то бросил бы эту.
– И мадемуазель вышла бы за вас замуж? Но месье Литчем-Рош прекратил бы выплачивать ей пособие… Должен сказать, мадемуазель Диана любит деньги.
Маршалл выглядел очень смущенным.
– Я бы постарался возместить ей потерю, сэр.
В комнату вошел Джеффри Кин.
– Полицейские собираются уезжать и хотели бы видеть месье Пуаро.
– Спасибо, я сейчас приду.
В кабинете детектив увидел рослого инспектора и полицейского врача.
– Мистер Пуаро? – спросил инспектор. – Мы слышали о вас, сэр. Я инспектор Ривз.
– Вы очень любезны, – ответил Пуаро, пожимая им руки. – Вы не нуждаетесь в моей помощи, не так ли? – Он слегка рассмеялся.
– На этот раз – нет, сэр. Все очень просто.
– Значит, это дело совершенно очевидное? – спросил Пуаро.
– Совершенно. Дверь и окно заперты, ключ от двери в кармане покойника. Очень странное поведение в последние несколько дней. Никаких сомнений!
– Всё вполне естественно?
– Он, наверное, сидел под чертовски странным углом, раз пуля попала в то зеркало, – проворчал доктор. – Но самоубийство вообще странный поступок.
– Вы нашли пулю?
– Да, вот она. – Врач протянул ее на ладони. – Лежала возле стены под зеркалом. Пистолет принадлежал самому мистеру Литчем-Рошу. Он всегда хранил его в ящике письменного стола. Что-то за всем этом кроется, смею предположить, но что именно, мы никогда не узнаем.
Пуаро кивнул.
Покойника уже унесли в спальню. Полицейские попрощались и ушли. Детектив стоял у входной двери, глядя им вслед. Какой-то звук заставил его обернуться. За его спиной стоял Гарри Дейлхауз.
– У вас, случайно, нет хорошего карманного фонарика, мой друг?
– Есть, сейчас принесу.
Когда он вернулся вместе с фонариком, с ним пришла Джоан Эшби.
– Вы можете пойти вместе со мной, если хотите, – любезно предложил Пуаро.
Он вышел из парадного входа, повернул направо и остановился перед окном кабинета. От дорожки его отделяло около шести футов травы. Пуаро наклонился, посветил фонариком на траву. Потом выпрямился и покачал головой.
– Нет, – произнес он, – не здесь.
Затем замолчал – и стоял неподвижно. По обеим сторонам от газона тянулся широкий цветочный бордюр. Взгляд Пуаро сосредоточился на бордюре справа, где росло много астр и георгинов. Луч его фонарика был направлен на переднюю часть бордюра. На мягком грунте ясно виднелись следы ног.
– Четыре следа, – пробормотал Пуаро. – Два ведут к окну, два от окна.
– Садовник, – высказала предположение Джоан.
– Нет, мадемуазель, нет. Присмотритесь получше. Подошвы маленькие, изящные, каблуки высокие… это женские туфли. Мадемуазель Диана говорила, что она была в саду. Вы не знаете, она спустилась по лестнице раньше вас, мадемуазель?
Джоан покачала головой:
– Не могу вспомнить. Я так торопилась, потому что уже дали гонг, и думала, что слышала первый удар. Кажется, я помню, что дверь ее комнаты была открыта, когда я проходила мимо, – но не уверена. Дверь миссис Литчем-Рош была закрыта, это я знаю.
– Понятно, – сказал Пуаро.
Что-то в его голосе заставило Гарри бросить на него пристальный взгляд, но детектив просто слегка хмурился каким-то своим мыслям.
В дверях они встретили Диану Кливз.
– Полицейские ушли, – сказала она. – Все… закончилось. – И тяжело вздохнула.
– Можно попросить вас на пару слов, мадемуазель?
Она прошла вперед, в маленькую столовую, Пуаро вошел за ней и закрыл дверь.
– Ну? – Диана казалась немного удивленной.
– Один маленький вопрос, мадемуазель. Вы сегодня вечером в какой-то момент ходили по цветочному бордюру возле окна в кабинет?
– Да. – Она кивнула. – Около семи часов и еще раз прямо перед обедом.
– Я не понимаю.
– Не вижу, что тут «понимать», как вы это называете, – холодно сказала Диана. – Я срезала астры для стола. Я всегда занимаюсь цветами. Это было около семи часов.