Еще одним его пунктиком было требование от гостей исключительной пунктуальности появления на главной трапезе дня. Завтрак не имел существенного значения – можно было спуститься к нему и в полдень, если пожелаете. Ланч тоже – простая трапеза из холодных закусок и компота. Но обед был ритуалом, пиршеством, приготовленным высококлассным поваром, которого он переманил из крупного отеля и платил ему сказочное жалованье.
Первый гонг давали в пять минут девятого. В четверть девятого раздавался второй удар гонга; сразу же после него распахивались двери, собравшимся гостям объявляли, что кушать подано, и торжественная процессия направлялась в столовую. Любой гость, опрометчиво опоздавший ко второму гонгу, после этого лишался возможности общаться с хозяином, и двери Литчем-Клоуз навсегда закрывались перед неудачником.
В этом была причина тревоги Джоан Эшби, а также изумления Гарри Дейлхауза, когда он услышал, что священнодействие отложено на десять минут именно в этот вечер. Хоть он не был в особо близких отношениях с дядей, но достаточно часто бывал в Литчем-Клоуз, чтобы понять, какое это необычное событие.
Джеффри Кин, секретарь Литчем-Роша, тоже очень удивился.
– Невероятно, – заметил он. – При мне такого никогда не случалось. Вы уверены?
– Так сказал Дигби.
– Он сказал что-то насчет поезда, – вставила Джоан Эшби. – По крайней мере, мне так кажется.
– Странно, – задумчиво произнес Кин. – Полагаю, со временем мы всё узнаем… Но это очень необычно.
Они оба несколько секунд молчали, глядя на девушку. Джоан Эшби была очаровательным созданием, голубоглазая, с золотистыми волосами и шаловливым взглядом. Это был ее первый визит в Литчем-Клоуз, и пригласили ее по просьбе Гарри.
Открылась дверь, и в комнату вошла Диана Кливз, приемная дочь Литчем-Роша. Диана отличалась вызывающей грацией, колдовскими черными глазами и острым язычком. Почти все мужчины влюблялись в нее, и она наслаждалась своими победами. Странное создание, Диана внушала манящее впечатление теплоты, но была абсолютно холодной.
– Хотя бы раз я опередила Старика, – заметила она. – В первый раз за много недель он не явился сюда раньше всех, не смотрит на часы и не мечется по комнате, как тигр, которого пора кормить.
Молодые люди тут же бросились к Диане. Она очаровательно улыбнулась им обоим и повернулись к Гарри. Смуглые щеки Джеффри Кина покраснели, и он отступил назад. Однако пришел в себя в тот момент, когда вошла миссис Литчем-Рош.
Это была высокая, темноволосая женщина, немного рассеянная, одетая в развевающиеся одежды неопределенных зеленых оттенков. Вместе с ней вошел пожилой мужчина с крючковатым носом и решительным подбородком – Грегори Барлинг. Он пользовался известностью в мире финансов, получил хорошее воспитание в семье матери и уже несколько лет был близким другом Хьюберта Литчем-Роша.
Буммм!
Громкий удар гонга эхом разнесся по дому. Когда его звук замер, дверь распахнулась и Дигби объявил:
– Обед подан.
Затем, каким бы он ни был вышколенным слугой, на его бесстрастном лице промелькнуло выражение полного изумления. Впервые на его памяти хозяина в комнате не оказалось!
Было очевидно, что его изумление разделяют все присутствующие. У миссис Литчем-Рош вырвался короткий нервный смех.
– Удивительно… Право, я не знаю, что и делать.
Все были поражены. Это подрывало все традиции Литчем-Клоуз. Что могло случиться? Разговоры смолкли. Возникло ощущение напряженного ожидания.
Наконец дверь еще раз открылась. По комнате пронесся вздох облегчения, смешанный с легким беспокойством; никто не понимал, как вести себя в этой ситуации. Нельзя было сказать ничего такого, что подчеркнуло бы тот факт, что сам хозяин нарушил строгое правило этого дома.
Но вошедший не был Литчем-Рошем. Вместо крупного бородатого мужчины, напоминающего викинга, в длинную гостиную вошел человек очень маленького роста, явно иностранец, с яйцеобразной головой, пышными усами и в совершенно безукоризненном вечернем костюме.
Он направился к миссис Литчем-Рош, глаза его сверкали.
– Прошу меня извинить, мадам, – произнес иностранец. – Боюсь, я опоздал на несколько минут.
– О, вовсе нет! – рассеянно пробормотала миссис Литчем-Рош. – Вовсе нет, мистер… – Она не договорила.
– Пуаро, мадам. Эркюль Пуаро.
Он услышал у себя за спиной очень тихое «ох», произнесенное женским голосом, – скорее вздох, чем слово. Возможно, незнакомец был польщен.
– Вы знали, что я приеду? – тихо произнес он. – Не так ли, мадам? Ваш муж сказал вам?
– О, о да, – ответила миссис Литчем-Рош крайне неуверенным тоном. – То есть я так думаю… Я такая ужасно непрактичная, месье Пуаро. Никогда ничего не помню… Но, к счастью, Дигби заботится обо всем.