— Не можем же мы бросить вас здесь вот так, на дороге, — сказал мистер Саттерсвейт. — Поедемте с нами. У нас хватит места для троих, не так ли, Мелроуз?
— Безусловно, — отозвался полковник, но несколько неуверенно. — Однако мы ведь едем по делу, — добавил он после паузы. — Что вы об этом думаете, Саттерсвейт?
Мистер Саттерсвейт на минуту замер. Мысли в голове замелькали со стремительной быстротой. Наконец лицо его просветлело.
— Конечно! — восторженно вскричал он. — Конечно! Мне следовало сразу понять. В жизни не помню случая, чтобы вы появились не вовремя, мистер Кин. Так что мы столкнулись на перекрестке не случайно.
Полковник Мелроуз изумленно взглянул на друга. Мистер Саттерсвейт взял его за руку.
— Помните, я рассказывал вам о нашем приятеле Дереке Кэпеле? Никто не понял, с какой стати он мог бы покончить с собой. А вот мистер Кин сразу догадался, в чем дело. Мистер Кин умеет увидеть то, чего не заметит никто, хотя оно у всех перед носом. В этом ему нет равных.
— Вы заставляете меня краснеть, дорогой Саттерсвейт, — улыбнулся мистер Кин. — Насколько я помню, в тот раз обо всем догадались вы, а вовсе не я.
— Но догадался-то я благодаря вам, — убежденно сказал мистер Саттерсвейт.
— Хорошо, — смущенно прокашлявшись, сдался полковник. — У нас мало времени. Едемте.
Полковник сел за руль. Он был далеко не в восторге от того, что Саттерсвейт навязал ему незнакомого человека, но не знал, как отказаться, и, кроме того, времени на споры не было: в Олдеруэе их действительно уже ждали.
Мистер Саттерсвейт усадил мистера Кина посредине, а сам сел с краю. Машина у полковника была мощная и, несмотря на то что пассажиров прибавилось, легко сорвалась с места.
— Значит, вы тоже интересуетесь преступлениями, мистер Кин? — сказал Мелроуз, изо всех сил стараясь быть приветливым.
— Не совсем преступлениями.
— Тогда чем же?
Мистер Кин улыбнулся.
— Спросите у мистера Саттерсвейта. Он очень проницательный человек.
— На мой взгляд, — медленно проговорил мистер Саттерсвейт, — может быть, я ошибаюсь, но, на мой взгляд, больше всего вас, мистер Кин, интересует… любовь.
Произнеся это последнее слово, которое ни один англичанин не в состоянии сказать вслух без чувства неловкости, мистер Саттерсвейт покраснел. Проговорил он его извиняющимся тоном, словно поставив в кавычки.
— Бог ты мой, — промолвил полковник, пожал плечами и замолчал.
Про себя он подумал, что это, должно быть, самый странный из всех приятелей Саттерсвейта. Искоса он постарался рассмотреть случайного попутчика. С виду тот выглядел совершенно нормально — обыкновенный молодой человек. Правда, смуглый и темноволосый, но на иностранца не похож.
— А теперь, — с важностью произнес мистер Саттерсвейт, — пора рассказать вам, в чем дело.
Говорил он минут десять. Сидя в темноте, в машине, которая мчалась через ночь, он ощутил вдруг пьянящее чувство власти над жизнью. Что из того, что он всего-навсего обыкновенный сторонний наблюдатель? Он чувствовал силу слов, он умел с ними обращаться и сейчас создавал живой образ — образ Лауры Дуайтон, белокожей и рыжеволосой, женщины небывалой красоты, какая встречалась лишь прежде, во времена Возрождения, а когда ему это удалось, создал еще один, темный, — образ красавца Поля Деланжа.
Они ожили у него на фоне пейзажей Олдеруэя, который стоит неизменный со времен Генриха VII, хотя некоторые считают, что еще дольше. Олдеруэя, английского до последнего камня, с его тисовыми аллеями, со старым сараем, со старым прудом, где когда-то монахи ловили к пятнице карпов.
Несколькими искусными мазками он нарисовал и портрет сэра Джеймса, истинного потомка де Уиттонов, которые когда-то давным-давно продали свои земли, а деньги спрятали в сундуках, пережив таким образом черные дни и сохранив Олдеруэй.
Наконец мистер Саттерсвейт замолчал. Он понял, что хорошо справился со своей задачей, понял по молчанию слушателей. Он ждал заслуженной похвалы. И его похвалили.
— Мистер Саттерсвейт, вы художник.
— Я… я лишь старался описать все как есть.
Скромный маленький человечек, он вдруг почувствовал себя неловко.
Через несколько минут они уже въезжали во въездные ворота. Автомобиль остановился возле главного входа, где навстречу им по ступенькам торопливо сбежал констебль.