Далее перечислялись органы в алфавитном порядке с трехзначными номерами. Просмотрев цифры, Кир обнаружил что наименьшей является двести шестьдесят один, а наибольшей — пятьсот семьдесят два. Оценив некоторые другие выкладки и описания, он сделал вывод, что исследования вполне успешны, никаких упоминаний о сложностях, проблемах или неудачах не было вовсе, что позволяло предположить, что стадия довольно продвинутая. Успех таких проектов мог спасти и продлить сотни тысяч жизней — но тогда указанные цифры смехотворно малы, ни о какой массовой трансплантации не могло быть и речи, да и тот медблок, где они находились в первые дни, не подразумевал сложных хирургических вмешательств.
Вернув папку на место, не забыв поправить её, словно ни один любопытный взгляд не совался сюда в отсутствии хозяина, Кир подошел ближе, пытаясь представить суть наблюдения. Нога за стеклом трепыхнулась, и Кир тут же дернулся назад, задышав глубже и стараясь успокоить сердцебиение. Заставив себя оторвать глаза от мерзкой тушки, он еще раз огляделся, быстро сканируя не представляющие интереса предметы, и поспешил на выход.
В крошечном тамбуре опирался на стену зеленоватый Азул.
— Что там? — дернул подбородком Кир в сторону второй двери, глубоко дыша и отгоняя навязчивые образы странной лаборатории.
— Демонстрация попыток пришить дополнительные конечности, — гримаса отвращения исказила аристократические черты имрахца, — почти отсутствуют животные подопытные, все больше люди. Зачем им это?
Пока они приходили в себя, Кир задумался, откуда брался материал для исследований. Это могли быть рабочие, погибшие во время аварий в котлованах, возможно, неизлечимо больные, думать о других вариантах не хотелось.
Не теряя больше времени, подростки шагнули к двум оставшимся дверям.
Эта лаборатория разительно отличалась от предыдущей. Здесь было не так светло из-за многочисленных механизмов, отливающих бронзой, натертых поверхностей и кучи крошечных деталей, рассмотреть которые удалось лишь с более близкого расстояния.
Шестеренки, болтики, винтики, гаечки, подшипники, муфты и штифты, иногда бережно рассортированные по ячейкам, чаще смешанные в общих коробках и глубоких контейнерах на полу. Опустившись на корточки у ближайшего, Кир взял крохотный винтик серебряного цвета и понюхал. Спирт или схожий раствор, значит, он не ошибся, когда ему почудился технический запах, похожий на тот, что временами витал в их ангаре ЛА; но это так же означало, что отдел не такой уж заброшенный и кто-то продолжает здесь трудиться, поддерживая детали в рабочем состоянии. Еще ему показалось, будто тянет едва уловимыми кислыми нотками, примешивающимися к запаху спирта — но металл не пахнет.
Он прошел в глубь лаборатории — и от лица вновь отхлынула краска.
Снова органы, только теперь напичканные проводами и прикрученные к металлическим панелям. Уже знакомые гайки жестко привинчивали плоть за эластичные сухожилия и жировые пленки. Сукровица сочилась в тех местах, где жесть холодной гайки впивалась в мякоть, надежно фиксируя и соединяясь в уродливый полуживой механизм. Рядом со столешницей Кир увидел ведро полное салфеток испачканных в оранжевато-коричневых выделениях. Сбоку от нелепых конструкций, рожденных чьим-то больным гением, располагались литровые бутыли с прозрачной жидкостью для обезжиривания и стерилизации.
В отличие от первой комнаты бумаги, тщательно разложенные по папкам, так, что не выбивался ни один уголок, стояли в высоком узком шкафу, упорядоченные в какой-то последовательности.
Кир потянулся было к одной, как заметил, что слева от него громоздятся другие механические приспособления замысловатой конструкции, напоминавшие полые внутри рамы, словно они крепились вокруг чего-то, помещенного внутрь.
Вдалеке что-то звякнуло и, разбившись на мелкие кусочки, осыпалось звонким дождем.
Не теряя ни секунды, Кир бросился вон, спеша очутиться там, где пропал имрахец.
Азул стоял в глубине комнаты и что-то разглядывал, перед ним рассыпались осколки стекла и в прозрачно-голубой лужице лежало что-то красно-коричневое, глубокого темного оттенка.
— Что это? — спросил Кир.
— Сердце.
Кир помолчал какое-то время и, раздумывая, огляделся.
Эта комната почему-то напомнила Киру кладовую его дома на Фризии, только полки, тянувшиеся во всю стену от пола до потолка были стеклянными. Заполненные многочисленными банками, плотно стоявшими в ряд, они являлись подставкой для органов, наподобие тех, что были в первой комнате, только здесь, вместо мерзкого желтого цвета мочи жидкость скорее мерцала голубизной, обволакивая безупречный здоровый орган.