Так он полагал до того момента, пока не начался сногсшибательный мультфильм.
Весь зал дружно хохотал, глядя, как доисторическое животное погибло из-за миньонов — маленьких желтых существ. Дальше Азул прекратил следить за сюжетом, надеясь, что это продлится недолго, и бросил взгляд на Рин.
Подруга — Азул в полной мере мог назвать девочку именно так, хотя бы потому, что проводил с ней массу времени, — вечно таскала его за собой помимо его воли. Приходилось следовать, скрипя зубами, а все из-за известного придурка-фризийца, вечно влипающего в неприятности. Он даже не заметил, как привык и стал сопровождать старосту без лишних напоминаний. Еще они виделись на занятиях по кюдо, где имрахец милостиво принимал помощь девочки.
Сегодня она выглядела совсем по другому: короткие джинсовые шорты, зеленая майка с острым вырезом, легкая темная курточка поверх, высокие гольфы и ободок с темным бантиком, сдерживающий завитые крупными локонами волосы, очки в темно-красной оправе — очень стильно, оценил Азул.
Носила ли Рин душу Санары, Азул не знал, и никак не мог понять, обрадовался бы он этому или нет. Он все же признавал с неохотой, что девочка ему симпатична, и он, пожалуй, был бы не прочь общаться с ней и дальше.
Имела ли природа его интереса романтические порывы или нет, имрахец не мог сказать. Раньше его никогда не интересовал противоположный пол. Он всегда был слишком занят, чтобы обращать внимание на подобные глупости. Затем этот отбор и Прайм, где его окружала мужская компания. Единственная девочка, о которой он имел представление, была мерзкая Санара, дурачившая их в образе мальчишки целый год(!), так что его мнение о хрупких созданиях нисколечко не улучшилось и интереса нисколько не вызывало. Скорее, он мог описать собственные ощущения, как раздражение.
На Рин он реагировал точно так же, но вот неприятные чувства улеглись.
Рин можно было уважать. Она не ныла, не лгала, не боялась и не стеснялась. Усердно работала и могла принимать решения самостоятельно, пока ее нерешительные сверстницы жались в сторонке. Она помогала ему в кюдо и нисколечко не кичилась этим, лишь изредка позволяя себе незлобно подтрунивать над принцем. Пожалуй, с ней можно было иметь дело. Но было ли это той самой влюбленностью, о которой говорят старшие и настаивают, что возраст для этого самый подходящий, Азул затруднялся ответить.
Он решил, что слишком серьезно об этом не стоит задумываться. Во-первых, вопрос не такой уж и важный — принц не идет на поводу у сиюминутных желаний и симпатий, принц руководствуется трезвым расчетом и долгом. Однажды ему подыщут подходящую во всех отношениях партию и он обзаведется супругой. В худшем варианте. В лучшем — он станет Императором и подобные проблемы и вовсе обойдут его стороной.
Наконец пытка закончилась и в зале загорелся свет.
— Как тебе фильм? — оживленно поинтересовалась Рин, стоило им оказаться в одной линии на выходе из зала.
— Сама догадаешься? — с преувеличенным недовольством спросил Азул.
— Вредина, — шикнула на него девочка и неожиданно взяла за руку.
Азул удивился, но жест не был неприятным, поэтому он не протестовал, ведя Рин на выход из кинотеатра.
— Давай прогуляемся?
— О`кей.
— Куда бы ты хотел сходить?
— Предложения есть?
— Можем сходить на набережную.
— Слишком ветрено, — благоразумно рассудил блондин, чья укладка не справилась бы с веселым ветром.
— Хочешь, поедим мороженого в уличном кафе?
— От сахара портятся зубы.
И вкус был неприятным, о чем Азул решил промолчать, зная, как любят его все подростки схожего возраста.
— Тебе не угодишь, — выдохнула Рин с упреком.
— Пляжем и мороженым? — вопросительно поднял он бровь.
— Нет, — ответили оба в один голос и прыснули со смеху.
— Ладно, — вновь обрела Рин боевой настрой. — Опиши мне место, где бы ты хотел оказаться.
-Там должно быть красиво, — не задумавшись, выдвинул требования Азул, словно только и ждал предлога поделиться собственными предпочтениями. — Тихо и спокойно.
— А в каких храмах Камакуры ты уже побывал? — спросила Рин после минутного раздумья.
— Честно говоря, ни в каких.
Девочка удивленно уставилась на друга. Тот сузил глаза, словно предостерегая ее от неуместных замечаний.
— Значит, ты еще не был в Цуругаока Хатимангу, — Рин схватывала на лету.
— Не успел, — с достоинством отозвался принц.
— Тогда не будете ли вы так любезны составить мне компанию, — высокопарно предложила Рин, замечая за новым другом склонность к легкому пафосу и фиглярству, несмотря на попытки скрыть непростой характер за простыми фразами и переменчивым настроением.
***
Небо затянула первая пелена сумрака, когда Азул и Рин прошли сквозь высокие перекладины, именуемые воротами, и остановились у горбатого мостика, мощеного вытесанным камнем.
— Не поздно для посещения музея? — Азул читал указатели, говорящие о культурном наследии места.
— Ворота закрываются в девять, значит, у нас примерно час. В сам музей мы не будем заходить. Если тебе здесь понравится и будет интересно, мы можем прийти сюда в следующие входные. — Азул неопределенно подернул плечами, засмотревшись на сомкнувшиеся соцветия красного лотоса. — Этот пруд называется Хэйке, тот, что на другой стороне — Гэндзи, и там цветы белые.
Азул перешел на другую сторону мостика. Действительно, темневшие синевой крупные лепестки при свете дня должны быть молочными.
Дальше шли еще двое ворот, похожих на те, что они видели у входа в храмовый комплекс, впереди виднелись красноватые чайные крыши, обокраденные сереющим небом, уже притушившим яркий оттенок.
— Храм был построен в честь бога Хатимана, покровителя воинов и сражений, а значит, и всех самураев, в тысяча шестьдесят третьем году. Изначально он находился не здесь, но спустя более ста лет его перенесли сюда, на вершину Журавлиного холма, — тихо рассказывала девочка, бредя с Азулом вдоль зарослей азалий.
Имрахец в очередной раз отметил уважение к истории в роду Моцумото, не отвлекаясь от созерцания необычной для глаза постройки. Вся она, словно бы воздушная, была выложена множеством ровных квадратных перекладин с золотистой отделкой поверх насыщенного красного и тяжелой, нависающей шатром крышей, соизмеримой с третью всего здания.
— Красиво, — честно отозвался Азул, впечатленный необычным видом религиозного строения.
Представители его рода по матери считались прямыми потомками богов и оттого место поклонения людей, пусть чуждое и необычное, откликалось где-то в самой глубине его души. Архитектура циркулярной церкви не носила ничего общего с японским стилем и тем была прекрасней и неповторимей.
— Ты прав, здесь действительно красиво, — согласилась Рин, когда они замерли напротив храма в числе малочисленных гостей, спешивших, как и они, познакомиться с одной из главных достопримечательностей Камакуры.