Стрела сорвалась с тетивы, рассекая воздух.
Застыв с луком в руке, внучка мастера видела широко распахнутые в страхе глаза подруги, ее побелевшие от страха губы, капельки пота скользнувшие вниз со лба.
Стрела вошла в основание яблока.
Трясущейся рукой подруга сняла с головы яблоко, на пальцах осталось несколько капель крови. Она потрогала темную макушку. Стрела прошла так низко, что задела кожу, оставив неглубокий порез.
Подруга подняла белое, как мел лицо на внучку мастера. Обе уставились друг на друга.
— Больная, — прошептала она еле слышно и бросилась вон, оставляя вещи в раздевалке. Внучка мастера видела блеснувшие за секунду до этого слезы в глазах бывшей лучшей подруги…
В тот день Рин осознала, сколько тщеславия таится в ее сердце. Единственное, на что у нее хватило сил, это признать черное пятно в своей душе и навсегда отказаться от благородного пути лука.
Замкнутый круг
До летнего фестиваля оставалась неделя, но не этим были заняты мысли Кира. Время шло, а он чувствовал, что не приблизился к ответу ни на шаг. Новым толчком к размышлению стала история Рин, сухо пересказанная Азулом. Ничего важного, что помогло бы подойти к разгадке, Кир не узнал.
Это вызывало глухую досаду, подпитываемую к тому же странным поведением имрахца — должно быть, он чувствовал себя неуютно, выдавая чужой секрет… и все же он рассказал.
Прикусив язык и никак не отреагировав на кислую мину Азула, Кир выслушал всю историю и лишь кивнул, снова погрузившись в нестройный ход рассуждений и зыбкие теории, пытаясь связать хоть одну девочку со всеми остальными дружескими чувствами и терпя крах раз за разом.
Рин общалась со всем классом, впрочем, как и со всей школой, однако это общение выглядело исключительно деловым. Она чаще раздавала указания и помогала в разрешении сложных вопросов, связанных с фестивалем: решала, что следует делать в первую очередь, что требуется купить, в порядке ли декорации и нужна ли помощь тем, кто еще не начал готовить костюм для кафе. С Хиной и Сузу она была вежлива; вместе они выглядели командой, хотя Сузу и была в классе всего пару месяцев.
Шизуку Рин, казалось, и вовсе не замечала, пока та кидала на одноклассницу настороженные взгляды, надеясь избежать участия не только в мероприятии, но и в подготовке. В ненависти Рин к Игараси можно было не сомневаться — несколько раз Кир сам имел возможность убедиться в искренности чувств девочек по отношению друг к другу.
Впрочем, Игараси недолюбливали все. Единственная, кто не проявляла в сторону одноклассницы недовольства, была Хина, находившая общий язык со всеми. К тому же она отлично плавала и иногда вела себя по-другому. Словно она не обычная японская школьница, а… кто? Принцесса с далекой планеты?
Кир припомнил ровную осанку, достойную принцессы. Может быть, все же Хина? Она близка с Сузу и внимательна с Шизукой, кажется, и с Рин они в ладах. Загвоздку создавала только Игараси.
Кир догадывался, что в тот день, на пляже, Хина помогла Юа выбраться из воды. Как еще можно было понимать слова, что одноклассница решила искупаться, но не рассчитала сил? Хина же плавала словно рыба. Но было ли это дружбой?
Снова исподтишка наблюдая за одноклассницами, Кир остановил взгляд на затылке Сузу… Если душа Санары принадлежит Хине, то откуда взялся этот небесно-чистый цвет глаз? Неужели простое совпадение? Сузу приобретала все больше друзей. Она занималась с Хиной, общалась с Рин на равных. И лишь Игараси, по обыкновению, выбивалась из общей картины. Впрочем, как и Шизу.
К тому же, Сузу не училась с остальными девочками до настоящего года и была младше их. Можно ли воспринимать эти обстоятельства гарантией, что голубоглазая Сузу не новая владелица дорогой души?
Игараси… Игараси была настоящей занозой. Мало того, что ее сторонились абсолютно все, начиная от учеников и кончая учителями, она оказалась наблюдательна и влезла в дела Кира. Но, опустив недовольство, фризиец попытался взвесить ее шансы оказаться хранительницей души.
Она оказалась с Хиной в тот день на пляже, а значит, между ними могли существовать отношения. Хотя назвать презрительные взгляды Игараси, адресованные Хине, впрочем, как и всем вокруг, дружбой язык не поворачивался. С Рин все ясно — сплошной яд тихой ненависти: Игараси нарушала правила, Мацумото им неукоснительно следовала. С Сузу ничего общего — они даже не глядели в сторону друг друга в те редкие моменты, когда Игараси снисходила до посещения классной комнаты. Что касалось Шизуки, здесь все представлялось сложнее. Почему она вступилась за Шизуку, было непонятно, но, как бы не приглядывался Кир, кроме происшествия во время забега, Игараси игнорировала Шизу, как и многих вокруг.