Разрыв шаблона.
Мир треснул. И я кажись даже услышал треск расходящегося мироздания. Ну да. А почему нет? Раз целые материки движутся с крейсерской скоростью по океанам, то почему бы темному богу–умертвию не признать тот факт, что в цифровом мире онлайн игры никогда не бывать монополии для света или тьмы. Их борьба будет вечной. Это ясно каждому мало–мальски умному игроку. Нет смысла в окончательной победе света или тьмы. Не будет никогда повержена последняя цитадель зла. И никогда не будет сокрушен последний светлый храм. Но это нам, чужеземцам–игрокам понятно. Но чтобы это заявил темный бог… — игровое создание должное истово верить, что однажды наступит миг, когда поганый свет будет уничтожен раз и навсегда… то ли у меня крыша поехала, то ли Аньрулл какой–то… продвинутый бог.
— Ты мудр — склонил ставшую почти прозрачной голову Грим–Аньрулл — Ты мыслишь верно. Ни одной из сторон не победить никогда. Наша битва будет длиться вечно! Одни воины падут — но другие придут им на смену. Поэтому во мне нет ненависти к твоей светлой дочери, Росгард. Я смерть. Мне не надо ее низвергать. Рано или поздно она сама придет туда — сначала к Аньгоре, а затем дальше, к страшным дверям Тантариалла, а стало быть, и ко мне.
— Этого не будет! — отрезал я.
— Пусть так — развел руками бог — Я не угрожаю. Но она не такая как ты. Она не чужеземка, что пришла к нам из другого мира и способная умирать бесконечное число раз, лишь слабея, но снова опять набирая силы. Она не такая. Она юное божество с туманной все еще судьбой. И подумай вот о чем, Росгард. Коли уж случится страшное и ты не доглядишь. Коли дочь твоя Роска падет. И будет низвергнута в ад. Разве не хотел бы ты, чтобы ее встретил у адских ворот твой надежный друг? А может и сопроводил бы на всем пути? М? Порой и смерть может быть милосердной… и даже дружелюбной. А еще смерть может быть щедрой. Особенно к тому отцу, что был ей очень полезен.
Слово «дружелюбной» в его устах прозвучало неожиданно хищно. Но… но я уловил суть. Аньрулл прямо заявил, что раньше Аньгора была ему место хорошо знакомым и даже подвластным. Аньгора же лежит на пути к Тантариаллу. Да, он может врать. Но может и правду говорить — он все же древнее темное божество, ровесник Древних, один из жутчайших кошмаров с неведомой силой. И коли я на самом деле не уберегу Роску… да, я бы, конечно, как и каждый отец, хотел бы, чтобы в ужасном путешествии его дочь сопровождал верный союзник. Чтобы случись это, я бы мог попытаться перехватить ее до того, как за спиной дочери навсегда захлопнутся врата божественного ада. Какой отец откажется от подобного шанса в миг, когда война богов уже началась?
Но если Роску низвергнут, она потеряет одну свою ипостась — что–то вещественное. Я даже не знаю, о чем речь. У Диграция это было его око. Величайший артефакт способный видеть сквозь водную толщу на многие десятки миль. А у Роски? Если какая–нибудь тварь попытается у моей дочери забрать часть ее тела — пусть даже ноготь — я эту суку и в реале найду! И такое устрою!
Стоп… меня аж трясет.
Не иначе недавняя новость о том, что я и в реале скоро стану отцом, как–то шибко сильно ударила меня по мозгам. И медитативная техника шевеления ножными перстами не совсем подействовала.
Дыши… дыши… дыши…
Я понял, кого мне напоминает Аньрулл — мафиози высочайшего уровня. Крестного отца.
Дон Смерть — вот как хочется его величать.
Умеет напугать, успокоить, пообещать, снова напугать, показать свою силу, немножко еще раз напугать, чтобы сразу успокоить и под конец сверкнуть широкой акульей улыбкой.
Грим–Аньрулл растянул губы в широкой усмешке, глядя на меня сверху–вниз.
Предложение, от которого нельзя отказаться — мне его сделали.
— Никакого подробного договора? — вздохнул я, понимая, что мне предлагают шагать в густом тумане, держась за холодную руку скелета и дышать запахом тлена и сладких обещаний.
— Зачем нам мелочиться, Росгард Смертоносный? Я помогу тебе. Ты поможешь мне. Разве не так поступают настоящие друзья? Выручают друг–дружку. Всегда готовы прийти на помощь.
— Я понял. Тайный договор — добавил я — Все же ты темный бог… а я… не то, чтобы особо светлый, но все же…
— О да. Понимаю. Никаких выжженных клейм на лбу, кровавых меток на щеках, тайных магических пут и отданных в залог глаз. Согласен — это глупый пережиток прошлого. Наш секретный договор. Между тобой и мной. По рукам?
— По рукам — согласился я и мою ладонь сдавили крепкой хваткой. Всего на секунду. После чего Грим–Аньрулл еще раз улыбнулся и пошел прочь. За его спиной тяжело упал почерневший ствол дуба. Медленно осело на землю облако хрусткой листвы. Выдохнув, я чуть постоял, потирая задумчиво ладонь, после чего повернулся и пошел к переполненной народом площади. Только сейчас я понял, что все время беседы нас с Аньруллом окружало какое–то магическое поле — ведь нам никто не помешал, никто не прервал разговор.