- Ты воспользуешься им для связи с синтезатором? - Тарнболл, похоже, сомневался. - Несмотря на то, что недавно случилось с глазом?
- И тотчас же, - кивнул Джилл. - Ведь это же мир зверя, а сейчас ночь, и время у нас уже иссякает.
- Тогда давай начнем, - спецагент смирился с неизбежным, - и посмотрим, что именно из этого выйдет.
А если все тут же взорвется, то не выйдет...
Джилл направил жало, инопланетянскую антенну, на огромный кристалл и сосредоточился, пытаясь почувствовать машину, заключенную в сердцевине из синтезированного камня. А затем покачнулся, и Тарнболл поддержал его, схватив за плечи.
- Эй, ты в порядке?
- Да, - кивнул Джилл. - В порядке. Я почувствовал какой-то контакт, вот и все. Джек, окажи мне услугу, не говори ни слова. Я не могу заниматься этим, да еще и разговаривать.
Он снова сосредоточился и почувствовал, как его мозг опутали сетью, изучили.., и, да, узнали! И подумал: "Я вошел! Я вошел! Я пробился к Дому Дверей!"
- Я вошел, - ответил ему, словно эхо, огромный кристалл. - Я вошел в Дом Дверей! - Джилл почти услышал, как работает аналитический мозг компьютера, изучая его мысли.
"Синтезатор, компьютер, - обратился к нему Джилл. - Я - достойный. Мы мои спутники и я - достойные. Разве ты не помнишь?"
- Помню, - произнес голос, который не был голосом, в чувствующем машины мозгу Джилла. - Наличествуют противоречащие инструкции. Вы - достойные, и вы - не достойные. Вопрос этот в ближайшее время будет решен.
"Но разве тебя перепрограммировали, чтобы убивать или допускать, чтобы из-за твоего бездействия происходила смерть? Разве это обычная твоя функция, убивать? Или твоя истинная функция анализировать, испытывать, проверять?"
- Вы - достойные.., казалось бы. Следовательно, в Программе изъян. Вопрос этот будет решен. Одно последнее испытание.
"Испытание? Что еще за испытание? Но это же несправедливо! Нас уже протестировали и сочли достойными!"
- Я - инструмент. Воспользуйся мной. Покажи, чего ты стоишь. Покажите, чего вы все стоите... - И звучавший в мозгу у Джилла голос, который не был голосом, затих.
- Спенсер! - скрипучий голос Тарнболла и рука на плече у Джилла вернули его на землю. - Спенсер, тут кое-что происходит!
- Знаю, - отозвался Джилл. А затем увидел, куда показывал спецагент: прямо вверх на небо, где изменялись созвездия.
Изменялись, текли, образовывали узоры - картины куда более отчетливые, чем когда-либо представляли себе древние греки, видя в ночном небе мифических существ зодиака. Звезды стекались, становились сценами на фоне задника столь же широкого, как сам космос. Но что за сцены!
По небу тянулись бестелесные, изъеденные раком мозги с тянущимися за ними корчащимися спинными хребтами. Маршировали строем "хирурги" в белых халатах и хирургических масках, держащие в руках молотки-гвоздодеры и прожигающие Миранду взглядами горящих глаз. Усыпали небо кусками своих тел голые, мертвые и разлагающиеся Роды Денхольмы, куда более похотливые и отталкивающие в смерти, чем раньше, при жизни.., все они делали знаки Анжеле и непристойно толкали вперед костлявые бедра. Стояла на коленях страдающая от боли жена Кину Суна, Лотос, обхватив руками свой огромный, готовый вот-вот лопнуть живот, из которого высыпала орда уродливых лилипутов сплошь с лицами Суна, ползавших по ней, словно улитки, и кусавших ее кровоточащие груди. И все это время она обвиняющее показывала на Суна, кляня его кривящимися от боли губами.
Каждый из них увидел самый страшный свой кошмар, написанный в небе, даже Джек Тарнболл и Спенсер Джилл, стоявшие около громадного кристалла.
Для Джилла небо заполняли машины в духе Хит-Робинсона, более страшные для него, чем целая армия монстров Франкенштейна или свихнувшихся роботов из дешевых научно-фантастических романов. Потому что эти машины его воображение просто не могло постичь; они находились за пределами его машинной эмпатии и понимания, даже гипотетического. Но он знал, что их настоящая цель этим не ограничивалась, они находились тут с целью отвлечь, сманить его рассудок прочь от истины, от его наиважнейшего контакта с кристаллом.
А для Тарнболла повторялось то представление, которое он увидел в "Альт Дойчехаузе" в Берлине тысяча девятьсот семидесятого года. И несмотря на его огромную силу воли и физическую силу, это оказалось почти невыносимым. Его руки стиснули пистолет-пулемет...
И небо прострочила короткая, яростная очередь, вдребезги разбив пулями иллюзию, и приведя всех в чувство; по крайней мере, на какой-то миг.
- На нашей стороне? - процедил сквозь стиснутые зубы спецагент. Синтезатор? Вот бы никогда не подумал! - Он проверил магазин, выругался и отшвырнул застучавшее по камням рязряженное оружие. - И это оставило меня без патронов.
- Одно последнее испытание, - повторил слова компьютера Джилл. - Именно так он мне и сказал: мы должны показать, чего стоим.
Тарнболл, похоже, преисполнился надеждой:
- Одно последнее испытание? И какое именно?
- Нет, оно еще лишь предстоит, - покачал головой Джилл. - Я чувствую, как оно надвигается.
Именно в этот момент Джордж Уэйт и крикнул с гребня отрога:
- Внизу какое-то движение. Что-то многочисленное поднимается по склону!
- Лучше спустись обратно, - позвал его Джилл. И бросил остальным:
- Подойдите теперь все ко мне и принесите сюда Фреда Стэннерсли. Положите его вон туда, прислонив к тому камню. - А затем повернулся к спецагенту. - Чем бы там это ни оказалось, мы вполне можем встретить его все вместе. И Фред Стэннерсли тоже, там, где мы сможем постоянно наблюдать за ним.
Миранда подошла к кристаллу первой, бросившись в, объятия Тарнболла со словами:
- Ах, Джек!
Тот утихомирил ее и утешил:
- Это еще не все. Нам еще не конец.
Анжела посмотрела на Джилла, увидела, каким сделалось его лицо, и поняла, что все именно так и обстоит.
- Что делать? - спросила она.
- Ждем, - коротко ответил Джилл. И поскольку ничего не мог тут поделать, то экстрасенс направил жало на кристалл там, где тот высился, словно сияющий чернотой дом, и произнес или подумал: "Итак, вот мы все и здесь. И чего ты теперь ждешь? Проклятая, злобная.., машина!"
Нехорошая мысль, но и не такая уж и плохая. Вызов - это последняя линия обороны непобежденного, неослабевшего, не павшего духом.
И кристалл ожил, сделался смазанным в беззвучном движении! Словно непоющая юла какого-то ребенка-великана, он закружился, его грани - его двери - сделались неотчетливыми. Затем четкость вернулась, как у колеса рулетки или фургона, когда вращение замедлилось. Это вращение не потревожило ни единого камешка среди окружающей кучи щебня. А когда оно замедлилось...
Шестеро стоявших, пошатываясь, оборванных людей увидели, что на дверях появились фамилии и всего один-единственный номер.
Слева направо, противосолонь, эти фамилии гласили: ДЖИЛЛ, ДЕНХОЛЬМ, ТАРНБОЛЛ, МАРШ, СУН И УЭЙТ. А единственный номер - тринадцать.
Дом Дверей перестал кружиться и остановился.
- Наши фамилии, - констатировала очевидное Миранда.
- Всех, кроме Фреда, - кивнул Тарнболл. - А номер?
- Сита, - сразу же определила Анжела. - SITH; 3, 1, 4 и 5. Если сложить эти цифры, то получится тринадцать.
- Но разве мы не складываем один и три, получив четыре? - не поняла Миранда.
- Только не на мой взгляд, - отвергла такой дилетантский подход Анжела. - Только не в этот раз. Спасибо, нам отлично сгодится и тринадцать. К несчастью для некоторых.., надеюсь, - для Сита!
Барни снова метался и тявкал. А из темноты послышались медленные шаги, жутковатый шорох скользящих тел и стук потревоженных камней. На гребне отрога появились на фоне темного неба силуэты странных фигур.
Впрочем, не таких уж и странных, точнее, знакомых.
- Боже мой! - ахнула Миранда.
Но Тарнболл сунул руку во внутренний карман камуфляжной куртки и достал фрагмент клешни.
- У-у, - покачал головой он. - Бог тут совсем ни при чем, Миранда. Нет, все это затеял один маленький безобразный инопланетный ублюдок, который и слыхом не слыхивал о Нем.