- Постарайтесь вернуться к Джеку и другим. Я должен испробовать это. По крайней мере, я, возможно, сумею попридержать этого ублюдка. - А затем исчез...
...Убежал по мостку к лесам, где те свисали, словно путаница из корней со стенки ущелья; без задержки полез в их лабиринт и спустился на позицию всего в нескольких футах над погрузочной платформой. И оттуда снова оглянулся наверх, думая: "Если это не сработает, то проклятая штука вытащит меня из здешнего металлического меха, словно обезьяна, выискивающая у своего дружка блох - только я-то не блоха. И определенно ей не дружок!"
С этой мыслью он как можно мягче опустился на плоскую поверхность листового железа заправочной платформы, которая вибрировала, словно камертон, под монотонные молотобойные удары гигантского механизма на рельсах.
Бум-бам! Бум-ба-ам! Бум-ба-а-ам! Машина замедляла ход, готовая к загрузке горючего. И это безумное устройство, машина - поезд, Бога ради! представлялась единственной вещью во всем мире, которая имела хоть какой-то механический смысл. Что и образовывало по существу основу идеи или предчувствия Джилла: что поезд и был его маршрутом бегства из кошмара.
Он знал, что у каждого есть свой запасной выход из Дурного сна, что обычно, когда кошмар становится слишком уж невыносимо-страшным, его автор просыпается от шока. Но это был синтезированный сон, сон, сделанный материальным, и поскольку Джилл не мог пробудиться от него - потому что фактически не спал - то, возможно, это была его освободительная лазейка. Она хо более громадного и куда менее ужасающего зверя на рельсах. А опускающие двери закрылись.
- Попался! - заорал Джилл, цепляясь за ржавые трубки ногами и так сильно грозя кулаком, что заставил всю массу лесов задрожать и закачаться вокруг него. - Попался! Я тебя, мать твою, уделал на хрен.., уконтрапупил.., на хрен.., заловил!
Или, возможно, не заловил.
Поезд снова свистнул, но на сей раз пронзительно, словно страдальчески, и звук этот почти совпал со скрежетом разрываемого металла опускающихся дверей. А затем из промежутка между верхом поезда и погрузочной платформы показался огромный, створчатый, рваный и мятый лист металла. Он гремел там, где промалывал себе дорогу, высвободился, наконец, и с лязгом упал на рельсы сорока футами ниже. И по петлям Джилл догадался, что это такое: одна из створок опускающих дверей с хоппера поезда!
Увиденное побудило его к действию, он забрался еще выше и подтянулся на мостки. А под ним дверцы заправочной платформы лязгали вновь и вновь и действительно являли взору вмятины там, где по ним колотили снизу. И с каждым ударом они подпрыгивали на своих петлях и взметали в воздух струпья ржавчины, пока одна створка не оторвалась и не упала, кружась, как лист, на рельсы, в то время, как другую схватила покрытая хитиновыми пластинами клешня и свернула в сторону.
И когда Джилл вцепился в перила мостков, словно замерев, в поле зрения поднялись голова и жвалы скорпиона, и глаза на стебельках уставились на него...
На мгновение.
Пока челюсти огромного ковша крана не разжались, выпустив на волю свой груз "горючего": тонн так пятнадцать железного лома! И охотник-убийца рухнул как подкошенный под градом этих металлических обломков.
Поезд свистнул в третий раз, издав придушенный, приглушенный звук механического отчаяния, и принялся неритмично выезжать из-под платформы, ставшей теперь голым скелетом.
Бум-бам! - Бум-брям! - Бум-клац! Поезд содрогнулся, двигаясь по рельсам, качаясь и колыхаясь, и Джилл гадал, какие же механические чудеса или идиотизмы творились в высоконевероятном двигателе этой штуки, превращая железный лом - а теперь и металл ггудднов? - в топливо. А в самом-то деле, возможно ли, чтобы поезд переварил нечто столь огромное, гротескное и инопланетное, как этот скорпион?
Ответ он получил, когда поезд отъехал ярдов этак на шестьдесят. И ответ был отрицательный.
С оглушительным грохотом поезд взорвался! Швы его разлетелись, крыша взмыла ввысь, а колеса покатились, подскакивая во все стороны, из-за взрыва, превратившего эту штуку в еще большее количество утиля в утильном городе. И когда Джилл почувствовал окатившую его волну горячего воздуха, то еще крепче вцепился в перила и пригнулся, и поэтому мог расслышать лязг и стук сыплющихся с неба гаек, болтов и осколков поменьше, а иной раз и добавочный взрывчик, когда поезд издавал свои последние жалобы.
На счет три, когда он осмелился поднять голову...
...Он увидел на дне ущелья огромный почерневший участок, и дым, поднимающийся от остатков поезда, разбросанных примерно в радиусе ста футов от последнего местоположения невольного самоубийцы. А что до скорпиона, то иссеченная, почерневшая жвала лениво перевернулась в дымном воздухе и шмякнулась на кучу мусора с противоположной стороны ущелья. Но среди все еще падавшей с высоты струйки меньших осколков ничего больше не шевелилось, и наступила совершенно чудесная тишина...
***
Джек Тарнболл спустился встретить их, присоединившись к Джиллу и его группе на полпути через утомительное карабканье вверх по стене каньона из металлолома, и помог им преодолеть остальной путь. По дороге, когда женщины и Кину Сун остановились передохнуть, Джилл и спецагент отошли в сторонку поболтать наедине.
- Значит, с этим все, - пожал плечами Тарнболл после того, как Джилл объяснил крушение поезда. - Похоже, нас не подвезут до ржавой пустыни - если тут курсирует только один поезд.
- Даже тогда ничего не выйдет, - объяснил ему Джилл. - Когда взорвался поезд, то прихватил с собой и участок рельсового пути. Рельсы погнуты как не знаю что. И в любом случае, - сумел усмехнуться он, - я так и не вычислил расписание их движения. - А затем стер с лица усмешку:
- Меня беспокоит еще кое-что.
- В самом деле? - удивился Тарнболл. - Всего лишь одно? Ну, говори же.
- Ты извлек зуб Уэйта?
- Да, и оно и к лучшему, потому что тот расшатался и начал болтаться. Я загнал его в кучу лома, бросил в ущелье как можно дальше. В данный момент бедный старина Джордж там, наверху, держится за челюсть.
Но так что с того? Этот синтезатор не даст ему слишком долго страдать от боли.
- Ты бросил его в ущелье? Хм-м-м! - промычал Джилл.
- О?
- Ну, это могло бы объяснить, почему Сит отправил второго скорпиона через экран на дне ущелья. Поскольку "жучок" оказался там, то он подумал, что мы тоже там. Этому ублюдку повезло, я фактически и находился там, если и не все остальные.
- Не получится, - покачал головой спецагент. - Понимаешь, я и не думал избавляться от зуба, пока не услыхал, как рванул поезд. К тому времени мы почти сумели вернуться к точке нашего первоначального входа, к той утильной пещере.
- Так как же Сит узнал, где мы? - Джилл почесал подбородок и подумал о присутствии глаз, взгляд которых чувствовала Анжела. - Но, в любом случае, и раз он таки знал.., то, возможно, знает и теперь, где мы сейчас! Но откуда?
Спецагент снова пожал плечами. И устало произнес:
- Может быть, один долой и один остался? - Он небрежно взглянул в сторону женщин и китайца и дал взгляду задержаться на миг на Кину Суне. Но, в любом случае, все это, как ты сказал раньше, одни лишь предположения, пока у нас не будет доказательств. А пока, Спенсер, это игра Сита, мой мальчик. Это его гребанная игра, и пока Сит - организатор игры, то можешь ставить на кон свою жизнь, что "змейки" будут попадаться намного чаще, чем "лесенки".
- Поставить на кон свою жизнь? - спросил Джилл. - Я думал, мы и так уже это сделали.
- Неудачный выбор слов, - извинился Тарнболл.
- 01 - Джилл вдруг вспомнил про пса. - Ты случайно не видел Барни?
- В последний раз я его видел, когда мы были неподалеку от пещеры.
- Неподалеку от пещеры? - повторил Джилл. - Куда мы впервые и прошли?
- Той самой, - кивнул Тарнболл.
Джилл перестал хмуриться и выглядел чуть менее мрачны?
- Пошли, - предложил он, и спецагент что-то почувствовал в его голосе. Не могло ли это быть надеждой?
- Я что-то такое сказал, чего-то нечаянно сообщил тебе?
- Возможно, Джек, - ответил Джилл. - В самом деле, вполне возможно, что сообщил. А тот старый пес, быть может, пытается сообщить нам куда больше. Думаю, нам пора начинать прислушиваться к нему. Отныне, наверное, более внимательно...