— Умница, — проворковала она. — Наконец-то додумалась. Я уж боялась, что придется говорить прямым текстом.
— Это вы в меня стреляли, — прошептала я.
— Верно. — Ее явно распирало от гордости. — Метров с сорока, если не больше, освещение ни к черту, движущаяся мишень. Блестящий выстрел, даже несмотря на то, что мне приходится говорить это самой.
— Не совсем, — возразила я. — В конце концов, я же не умерла.
Розалинда чуть приуныла.
— Ну это как посмотреть… — Она махнула дулом «беретты». — Ты только взгляни на себя, Чарли, ты развалина. Какой от тебя толк в таком виде? Тебя в британской армии разве не учили старому правилу, что лучше ранить вражеского солдата, чем убить его?
— Учили, — ответила я, вспомнив, как Шон говорил мне то же самое, когда мы уезжали из больницы. Я все еще придерживалась собственной точки зрения. Это правило действует, только если солдат не может драться, Розалинда. Дай мне хоть мизерный шанс, и увидишь, какой от меня толк…
Мэтт в замешательстве убрал руки от заплаканного лица.
— Но они говорили, что Симона в тебя выстрелила, — неуверенно произнес он. Его глаза покраснели. — Именно поэтому полицейские ее убили. Она стреляла в тебя, — с детской настойчивостью повторил он. Скажи, что это не так.
Я сочувственно покачала головой.
— Это сделала Розалинда, — сказала я и взглянула на нее. — Как вам удалось обмануть баллистическую экспертизу? Полицейские сообщили мне, что пули выпущены из пистолета, найденного рядом с Симоной.
— Свой-то она бросила в снег, сразу его никто не увидел, там же врачи «скорой помощи» вокруг тебя прыгали, — пояснила она. — Кстати, ты знаешь, что твое сердце тогда остановилось?
Я покачала головой.
— Нет, мне не говорили. — Я наградила ее циничной ухмылкой. — Выходит, формально вы действительно меня убили.
Она скривилась.
— В общем, в такой суматохе было несложно сунуть пистолет, из которого я стреляла, в руку Симоне. Если бы еще и ты не выжила, все было бы шито-крыто. Но они вызвали вертолет спасательной службы и перевезли тебя в Льюистон, где тебя и подлатали на мою голову.
Я сидела молча и думала о темной фигуре, которую заметила среди деревьев и которая наблюдала за мной, пока я лежала, истекая кровью, в овраге. Думала о докторе с идеальной улыбкой. О Симоне, которая продиралась сквозь чащу с безумными глазами и пистолетом в неловко вытянутых руках, — о том, как это выглядело тогда и как было на самом деле. Вспоминала испуганное лицо Эллы, когда я чуть было не убила ее дедушку. Наверное, подсознательно она угадала мои намерения.
Ты за это наказала Чарли? — спросила Элла, когда мы с Нигли приходили к Розалинде. Я думала, девочка имела в виду пощечину, но она, должно быть, видела, кто стоял у меня за спиной…
И наконец я вспомнила слова Рейнольдса, которые он произнес в этой самой комнате. Интересно, что произойдет, если я прострелю тебе ногу в том же самом месте, что и в прошлый раз…
В тот момент мне было не до анализа его высказываний. Как он мог знать, куда именно попала пуля, если только кто-то не рассказал ему об этом? Кто-то, кто был рядом и все видел.
Снова подняв глаза, я увидела, что Розалинда проверяет, который час. Она встала, одернула на себе одежду. С таким же деловым и строгим видом, как в нашу первую встречу.
— Так, — сказала она. — Время вышло. Пора ехать.
От долгого неподвижного сидения у меня затекли ноги, так что подняться с дивана самостоятельно не получилось. Мэтт взял меня под руку, и впервые я не стала отказываться от помощи. Розалинда брезгливо наблюдала с другого конца комнаты за нашими совместными попытками выпрямиться.
— Чарли справится, а ты открывай дверь, — приказала она, и Мэтт тут же бросил мою руку, повинуясь без колебаний. Он выглядел разбитым. Его мокрые ресницы слиплись, кончик носа покраснел.
Значит, с этой стороны помощи не дождешься.
Пока я, сильно хромая, ковыляла за Мэттом к двери, мозг лихорадочно работал.
Мне срочно требовался какой-то выход. Шансы его найти стремились к минус бесконечности.
Розалинда заставила Мэтта вывезти нас назад по главной улице на трассу 302, ведущую к Интервейлу. Я сидела впереди рядом с ним, Розалинда же расположилась на заднем сиденье, где могла держать нас обоих под прицелом.
Мэтт ужасно водил машину — медленно и неаккуратно, несмотря на автоматическую коробку передач и шикарную амортизацию «ренджровера». Он не чувствовал ни габаритов, ни дороги, и его заносило так, что жуть брала. В конце концов Розалинда прижала глушитель «беретты» к его затылку и рявкнула, чтобы прекращал валять дурака. Мэтт, казалось, готов был разрыдаться.