— Как Мэтт мог так поступить с нами? — воскликнула она низким от злости голосом. — И как, черт побери, они могут свободно печатать такую хрень? Это же все чистой воды выдумка.
— Людям свойственно пускаться во все тяжкие, когда им больно, — сказала я, неожиданно почувствовав необходимость встать на защиту ее бывшего мужа. — А то, что Мэтт им не рассказал, они придумали сами. Стоит только выпустить журналистов из клетки, как контролировать их уже невозможно.
Симона сглотнула, поморщилась и собралась было что-то возразить, но тут наверху лестницы появилась Элла. В ней уже не было той энергии, что накануне, она казалась вялой и подавленной.
— Что с тобой, детка? — быстро спросила Симона.
— Я хочу пить, мамочка, — жалобно протянула девочка. — Можно я спущусь вниз и попью воды?
Черты Симоны смягчились.
— Ну конечно, дорогая.
Элла осторожно преодолела ступеньки, держась одной рукой за перила, а в другой волоча одеяло и довольно потрепанного плюшевого Иа-Иа, чей отстегивающийся хвост, очевидно, уже давно был потерян. Она прижала ослика к груди, когда проходила мимо нас, и постаралась обойти меня стороной.
Адресованная дочери улыбка Симоны постепенно улетучивалась, пока она наблюдала, как Элла исчезает в кухне на другом конце коридора. Секунду спустя я увидела, как девочка тащит по полу деревянный стул, чтобы забраться на него и дотянуться до раковины под кухонным окном.
— Ужасно тяжело смотреть, как на нее все это действует, — тихо поделилась со мной Симона.
— Есть кто-то, у кого бы вы могли пожить некоторое время? — спросила я.
Она нахмурилась и покачала головой.
— Нет никого, кого бы я могла подвергнуть всему этому, — ответила Симона, кивнув головой в сторону своры папарацци у дома.
— Ты уверена — никаких родственников или друзей? — настаивала я. — Тебе было бы полезно уехать, хотя бы на несколько дней. Журналисты ужасны, пока они тебя преследуют, но долго цепляться за одну и ту же тему они не способны.
Это я хорошо знала из личного опыта.
— Нет, только я и Элла, — отрезала Симона, обнимая себя руками, как будто замерзла. Она прикусила губу. — Это у Мэтта была большая семья. — Я заметила, что теперь она говорит о нем в прошедшем времени, словно он умер.
— Как насчет гостиницы?
По крайней мере, это хоть немного повысит уровень безопасности. Иначе не исключена вероятность, что мне придется попросить Шона прислать еще людей, независимо от того, как к этому отнесется Симона. Одна только попытка вывести их из дома грозила превратиться в кошмар. Черт. Я нахожусь на задании не больше десяти минут, а уже думаю о том, чтобы вызвать подкрепление.
Тут в кухне почти одновременно произошли две вещи.
Элла уронила свой стакан и издала пронзительный крик ужаса. Мы услышали ее вопль и звон стекла, разбившегося о покрытый плиткой пол, в одну и ту же секунду, так что было невозможно понять, какое событие послужило причиной, а какое — следствием.
Мы с Симоной бросились на кухню. Я достигла цели первой, настежь распахнув дверь локтем. Внутри мы обнаружили Эллу, которая замерла на стуле, окруженная лужей воды и осколками разбитого бокала.
Она все еще кричала, указывая на двуглавое видение, которое всматривалось в окно кухни, — два наглых фотографа прислонились к стеклу со своими вспышками, стреляющими подобно пулеметам. Симона некоторое время назад опустила жалюзи, но одно из них зацепилось за комнатный цветок на подоконнике, и осталась щель, достаточно большая для того, чтобы фотообъектив поймал хороший кадр.
Я сделала два шага вперед, сняла Эллу с ее насеста, унося девочку из поля зрения камер, и крикнула Симоне, чтобы она поправила жалюзи и полностью затемнила окно. Журналисты отпускали снаружи язвительные замечания и колотили по стеклу.
Элла намертво вцепилась в воротник моей рубашки и продолжала визжать мне на ухо, даже когда мы достигли коридора и оказались в безопасности. Обратившись к несвойственным мне навыкам, я нежно похлопывала ее по спине и шептала что-то успокаивающее. Подошла бледная Симона и попыталась взять Эллу на руки, но девочка еще сильней вцепилась в меня и завопила еще громче. Я чувствовала, как ее костлявые коленки вонзаются в мои ребра, когда она ко мне прижималась.
Наконец нам удалось ее снять, примерно так, как вы отдираете испуганную кошку, когти которой увязли в вашем свитере. Вынужденная отпустить меня, Элла схватилась за волосы матери, все еще хныкая.
Секунду мы с Симоной стояли и смотрели друг на друга поверх ее головы.