Харрингтон замолчал, нахмурившись.
— Возможно, он считает, что воссоединение Симоны с отцом снизит его собственные шансы на примирение с ней, — добавил он, и уголки его губ едва заметно дрогнули. — Конечно, это будет полным безумием, если она примет его обратно.
— А что это за история с отцом Симоны? — спросила я.
Харрингтон удивленно поднял голову. Не из-за вопроса, а потому, что именно я его задала. С первых минут знакомства я поняла, что он не разговаривает с людьми, которых считает обслуживающим персоналом, без крайней необходимости, а если все-таки приходится, избегает смотреть им в глаза. Заметив эту особенность, до сих пор я в основном уступала Шону право вести беседу. По выражению лица банкира было ясно: он не ожидал, что я вмешаюсь в разговор на последнем этапе. Он осторожно повернулся в мою сторону.
Шон лениво улыбнулся мне — улыбкой, от которой у меня бы подогнулись колени, если бы я уже не сидела — и взглянул на Харрингтона, вздернув бровь, словно повторяя вопрос.
Харрингтон откашлялся.
— Если я верно понял, мать Симоны была американкой. Она приехала сюда и вышла замуж за англичанина Грега Лукаса — он был военным, насколько мне известно. Родители развелись, когда Симона была еще совсем малышкой, и они с матерью вернулись обратно в Штаты — кажется, в Чикаго, — а отца и след простыл.
Он умолк, поскольку в этот момент к столу незаметно подошел официант и ловко наполнил его бокал вином, опустошив бутылку. Харрингтон демонстративно его проигнорировал, а я подумала: какие же решения принимаются в мире крупных финансовых операций во второй половине дня, после таких вот ланчей, где выпивка льется рекой?
— Я так полагаю, Керз — это девичья фамилия матери Симоны? — спросила я, когда официант удалился.
Харрингтон кивнул.
— Она снова взяла себе эту фамилию после развода. Мать Симоны умерла несколько лет назад. Родных братьев и сестер у нее нет, бабушки и дедушки с обеих сторон уже давно умерли, так что Симона сейчас тратит значительные усилия — не говоря уже о ее неограниченных ресурсах — на попытки отыскать этого Лукаса.
Харрингтон прервался, чтобы отпить вина.
— И как, безуспешно?
— Хм. — Харрингтон аккуратно промокнул рот салфеткой. — Пока да, но, как я уже упомянул, пару недель назад детективы одного из агентств, в которые она обратилась в Бостоне, решили, что напали на след, и с тех самых пор она только и говорит о том, как поедет туда.
— Бостон, — повторила я без всякого выражения, взглянув на Шона и не найдя никакого подтверждения своему предположению. — Это тот, что в Массачусетсе, не в Линкольншире?
Харрингтон нахмурился.
— Ну естественно, в Массачусетсе, — ответил он с легким раздражением. — Ходили слухи, что отец Симоны отправился за своей бывшей женой в США, поэтому именно там она и начала поиски.
Он прервал свой рассказ, бросая взгляды то на меня, то на Шона, и было заметно, что он собирается поделиться чем-то новым.
— М-м, все знают, что Америка вроде бы цивилизованная страна и так далее, но, учитывая в некотором роде уникальную ситуацию Симоны и неприятности с ее бывшим мужем, нам было бы спокойнее, если бы ее сопровождал консультант по безопасности, когда она туда отправится. — Харрингтон кивнул Шону, но продолжал смотреть на меня. — Мистер Майер считает, что вы именно та женщина, которая подойдет для этой работы, — закончил он свою мысль с дружеской бодростью, которой не удалось замаскировать его закоренелую неприязнь к идее равенства мужчин и женщин на рабочем месте.
Шон не страдал подобными предрассудками. В течение семи месяцев, с того момента, как я начала работать в его эксклюзивном частном агентстве безопасности, он отправлял меня на задания по всей Европе, Южной Африке, Азии и Ближнему Востоку, а я и бровью не повела. Конечно, не всегда все проходило гладко, и в некоторых случаях неприятности не имели ничего общего с внешней опасностью.
Я только что вернулась из Праги после месяца работы в группе с четырьмя мужчинами. Поначалу мужская часть команды пыталась воспринимать меня как нечто среднее между своей персональной горничной и личным секретарем. Спустя три дня один из них сделал неудачное замечание о сексуальных наклонностях женских войск Королевской армии, в которых я когда-то служила, и мне пришлось наконец проявить характер. В итоге было решено, что мой обидчик будет уволен через шесть недель. Его коллеги — а также заранее предупрежденный агент, который его заменил, — впредь относились ко мне с безупречным уважением, и дальнейшая работа обошлась без неприятностей.