— Дядя Росс! А Эйми теперь стала призраком?
Росс ощутил, как зашевелились волосы у него на затылке. Но к паранормальным явлениям это не имело ни малейшего отношения. Обычный человеческий шок.
— Не знаю, Итан… — выдавил он и попытался отогнать прочь образ Эйми, который вынырнул из глубин его сознания, как русалка из морской пучины. — По-моему, смерть напоминает поездку в автобусе, — сказал он. — Одним эта поездка доставляет удовольствие, и они с интересом ждут, что же будет дальше. А другие… выскакивают из автобуса, не доехав до конечной остановки.
— Может быть, Эйми выскочила из автобуса, потому что хотела повидаться с тобой?
— Возможно, — кивнул Росс и поспешно отвернулся, не желая, чтобы племянник видел слезы, выступившие у него на глазах.
— Значит, ты думаешь, что призраки, которые поселились здесь, тоже выпрыгнули из автобуса?
— Не знаю.
— А что, если…
— Итан! — не дослушав, перебил Росс. — Тише.
Он завертелся на месте, стараясь поймать за хвост мысль, шустрой рыбкой мелькнувшую в его сознании. Потом замер, опираясь на перила, и уставился на осиное гнездо в углу.
В холле буйствовала органическая жизнь: сверху свисала паутина, повсюду виднелись наросты плесени и мха — печальные последствия сырости и долгого запустения. Росс заглянул в спальню, выходившую окнами на задний двор. Деревянный почерневший пол был сплошь усыпан осколками посуды и бумажными обертками от леденцов. Но потолок оказался таким чистым, словно его вымыли нынешним утром. Ни паутины, ни плесени, ни насекомых. По какой-то причине живые организмы, завладевшие домом, избегали этой комнаты.
Росс повернулся к племяннику:
— Вот здесь мы с тобой и устроимся.
— Не понимаю, что произошло, — пожала плечами воспитательница детского лагеря, такая юная, что ее можно было принять за школьницу.
Они с Мередит торопливо шагали по дорожке, которая вела к складу, где сорок пять минут назад заперлась Люси.
— Она вместе с другими детьми играла в вышибалы — и вдруг завизжала как сумасшедшая и бросилась прочь.
Мередит зацепилась каблуком о камень и едва не упала. Хорошо, что у нее есть с собой лекарства, необходимые Люси, подумала она. Если девочка испугана, испугана так сильно, что ее не выманить из темноты, у нее может начаться приступ астмы.
— Мы сразу позвонили вам домой, — сообщила воспитательница. — Но ваша мама сказала, что не может приехать, потому что не водит машину.
— Моя бабушка, — машинально поправила Мередит.
Руби, хотя ей и было за восемьдесят, не обнаруживала ни малейших признаков слабоумия, однако садиться за руль уже не решалась. Она позвонила Мередит в лабораторию и сказала, что нужно срочно приехать в лагерь.
Они подошли к небольшой деревянной постройке на опушке леса.
— Люси! — Мередит дернула за ручку двери. — Люси, открой немедленно!
Она дважды ударила в дверь кулаком, но, прежде чем успела постучать в третий раз, дверь распахнулась, и Мередит осторожно вошла в темноту.
Внутри было жарко и душно. Сетка с мячами, напоминающая огромную модель молекулы, преградила Мередит путь. Люси скорчилась за пирамидой из оранжевых конусов безопасности и ракеток для бадминтона. Девочка прижимала к груди шлейф из красного шелка, оставшийся от костюма, который был сшит для прошлогоднего мюзикла. Она плакала, бурно всхлипывая.
— Прими немедленно, — велела Мередит, протягивая дочери таблетку альбутерола.
Люси послушно отправила ее в рот и проглотила. Мередит давно поняла на горьком опыте: мучительно видеть, как твой ребенок задыхается, но дышать за него ты не можешь. Первым ее порывом было схватить Люси в охапку и вытащить из этого пыльного закутка на свежий воздух. Но мгновение спустя интуиция подсказала ей: страх, загнавший девочку сюда, не менее опасен для Люси, чем астма. Мередит пробралась к дочери и обняла ее за плечи.
— Что за игра такая — вышибалы? — спросила она так, словно они болтали дома в кухне. — По-моему, название ужасное. Мне казалось, вышибалы бывают только в ночных клубах.
— Надо попасть мячом в человека из другой команды, — пояснила Люси, уткнувшись носом в материнское плечо. — Если мяч задел игрока, значит его вышибли.
— Понятно, — кивнула Мередит. — Когда я была маленькой, мы, кажется, играли в такую игру.
Грудь Люси по-прежнему тяжело вздымалась.