Прямо перед тем, как впервые меня поцеловать, она призналась, что я ее лучший друг и самый дорогой человек. Полагаю, она тоже начала в меня влюбляться еще в OASISе. Только, в отличие от меня, ей хватало благоразумия не воспринимать эти чувства слишком серьезно и не поддаваться им, пока мы носим маски аватаров.
– Нельзя по-настоящему влюбиться в человека, которого никогда не касался, – заявила она мне. И, как обычно, оказалась права. Едва начав прикасаться друг к другу, мы уже с трудом держали себя в руках.
Всего через три дня после первого поцелуя мы вместе лишились девственности. А затем пользовались малейшей возможностью уединиться. Как пели Depeche Mode в своей песне Just can’t get enough – мы не могли насытиться друг другом.
Поместье Ога спроектировали по образу волшебной долины Ривенделл из фильмов «Властелин колец». Ввиду его специфики громкие звуки мгновенно разносились по всей местности и эхом отражались от окружающих его гор. Однако наши товарищи и хозяин дома великодушно делали вид, что не замечают производимого нами шума.
Мне еще ни разу в жизни не доводилось испытывать такого головокружительного счастья и эйфории. Я никогда не чувствовал себя столь желанным и столь любимым. Когда Саманта обвивала меня руками, мне хотелось остаться в ее объятиях навечно. Мы проводили вместе часы напролет, болтая обо всем на свете или занимаясь любовью под Space Age Love Song группы A Flock of Seagulls. Теперь же я не выносил эту песню и даже заблокировал ее в OASISе, чтобы она мне никогда нигде не попадалась.
Всю неделю мы с друзьями также отвечали на нескончаемый шквал вопросов от журналистов, давали показания правоохранительным органам и подписывали гору документов для юристов, которым полагалось разделить имущество Холлидэя между нами четырьмя.
За период нашего короткого визита, мы все полюбили Огдена Морроу. Он своего рода заменил нам отца, которого ни у кого из нас не было, и, благодарные ему за помощь во время и после конкурса, мы сделали его почетным членом Великолепной пятерки, с чем он милостиво согласился (и после смерти Дайто нас вновь стало действительно пять). Мы также предложили Огу вернуться в Gregarious Simulation Systems в качестве главного советника – в конце концов, он был соучредителем компании и единственным из нас с опытом ее управления. Однако Ог предложение отклонил, поскольку уже вышел на пенсию и не хотел вновь браться за работу. Тем не менее он пообещал нас консультировать, если мы пожелаем к нему обратиться.
В то утро, когда мы наконец разъехались по разным местам, Ог проводил нас к частной взлетно-посадочной полосе. Он крепко стиснул каждого в объятиях и велел оставаться на связи через OASIS.
– Все будет хорошо, – заверил он нас. – Вы справитесь!
В то время у нас имелось море причин сомневаться в его словах, тем не менее мы сделали вид, будто с ним согласны и его вера в нас оправдана.
– Как бы не ослепнуть от нашего светлого будущего! – заявила Эйч, надевая темные очки, а затем поднялась по трапу в личный самолет, готовый умчать ее на историческую родину.
Когда тем утром мы с Самантой поцеловались на прощание, я и вообразить не мог, что тот поцелуй станет последним. Уже на следующий день я обнаружил оригинальный нейронный интерфейс, и все перевернулось с ног на голову.
Как и следовало ожидать, Саманте не понравилось, что я протестировал ОНИ, не посоветовавшись с ней. Но, поскольку все закончилось благополучно и без малейшего вреда, я ждал, что она не придаст моей опрометчивости большого значения. Я просчитался: она пришла в ярость и оборвала связь еще до того, как я закончил описывать чудесные ощущения, испытанные мной с ОНИ, – и те, от которых я предпочел воздержаться.
Эйч и Сёто восприняли новость с гораздо большим восторгом, оба тут же побросали все дела и примчались в Коламбус, чтобы опробовать ОНИ на себе. А опробовав, обалдели точно так же, как и я. Они согласились со мной, что нейронный интерфейс – настоящее чудо техники. Венец протезирования, который способен временно излечить от любой болезни или травмы, отключив сознание от тела и подсоединив к новому, совершенно здоровому, полностью функционирующему смоделированному аватару в OASISе – к виртуальному телу, не подвластному боли, через которое можно испытать все мыслимые и немыслимые удовольствия. Мы втроем до исступления обсуждали возможности устройства, которое изменит мир.
Однако, когда к нам наконец присоединилась Саманта, все резко пошло наперекосяк.
Даже спустя три года перед глазами в мельчайших подробностях проносится та ссора, будто все произошло только вчера. Впрочем, так и было: я беспардонным образом записал наш разговор с помощью гарнитуры ОНИ и с тех пор переживал его чуть ли не каждую неделю…