В десять часов вечера он осторожно открыл входную дверь, снял обувь и стал, крадучись, подниматься на второй этаж. Чтобы не шуметь, он старался ступать ближе к краю лестницы. Несмотря на усилия передвигаться тихо, когда он добрался до своей комнаты, держа наготове ключи, он услышал двумя этажами выше, где жил Грэнби, далекий звук открывающейся двери. Мысль о том, что нечто выскользнуло из той мансардной комнаты, была слишком страшной, чтобы принимать ее к рассмотрению. И Фрэнк, бросив все попытки не шуметь, поспешил юркнуть к себе в комнату и запереть за собой дверь.
С десяти часов до полуночи не было слышно ни оперной музыки из комнаты Лилли, ни бормотания телевизора из комнаты Малкольма, ни звуков из мест общего пользования. Фрэнк интерпретировал это как неприятные признаки ожидания, если не опасения, среди других обитателей Ангела. Что-то должно было случиться. Намек его соседа на то, что сверху должно спуститься нечто, чтобы "взыскать" с него арендную оплату, уже не казался Фрэнку таким абсурдным, как в дневные часы.
Он бодрствовал в большом безмолвном здании до двух часов ночи, пока сон не одолел его.
В четыре утра он сел, негромко вскрикнув, уверенный, что группа худых фигур, стоявших вокруг его кровати, действительно вышла из сна вместе с ним и теперь обступала его наяву.
Он убрал руки от лица и сел неподвижно в темноте. Фигуры из сна быстро исчезли.
Рассеянный свет от далекого фонаря выделял тонкие занавески на фоне окружающих стен. Остальная комната оставалась темной. Это раздражало, потому что он не мог рассмотреть источник царапанья, доносившегося откуда-то с потолка, прямо над кроватью.
Перевернувшись на бок, Фрэнк попытался нащупать выключатель прикроватной лампы. Он был очень напуган, а постельное белье настолько затрудняло движение, что потребовалась почти минута, чтобы включить лампу.
Во время жуткого ожидания света, он представил, что что-то свисает с потолка вниз головой, и что его лицо находится всего в паре дюймов от его. В те мгновения, пока комната не была еще освещена, он также слышал решительное биение крыльев об потолок. Он представил себе, что какое-то животное пытается протиснуться в маленькую дыру.
Когда потолочный светильник и прикроватная лампа включились, шум стих. Фрэнк увидел, что на потолке ничего нет, как и нет свидетельств какого-либо вторжения, объяснявшего шум над головой. Но у него осталось стойкое опасение, что нечто внутри здания имело твердое намерение показаться.
Фрэнк поспешно оделся, схватил бумажник и телефон. Он готов был покинуть здание и дождаться утра, гуляя, если потребуется, по улицам, потому что это было бесконечно лучше, чем оставаться внутри здания.
Но до лестницы Фрэнк так и не добрался.
Открыв дверь, он испугался выйти в коридор.
Там, на лестнице, воздух был наполнен треском сухих крыльев. Будто грязные голуби взлетали с грязного цемента Трафальгарской площади, только в сто раз громче. В конце коридора, где сквозь окно над лестничной клеткой проникал слабый свет, виднелся силуэт, который не принадлежал ни Малкольму, ни Джимми, ни Лиллиан и ни Грэнби.
Также Фрэнк не был уверен, что ноги тощей фигуры касались пола. У него не хватало присутствия духа, чтобы размышлять о том, возможно ли кому-то так зависать, а также, то появляться, то исчезать из поля зрения. Но кем бы или чем бы ни был незваный гость, он пребывал в состоянии повышенного возбуждения от его вида.
Фрэнк увидел, как фигура замотала в воздухе бесформенной головой. Пальцы, которыми заканчивались длинные руки, то сжимались в кулаки, то разжимались. Фрэнк даже и подумать не мог о том, чтобы включить в коридоре свет и как следует рассмотреть фигуру.
Съежившись в дверном проеме, он обрел дар речи, лишь когда проглотил ком в горле.
- Деньги. Я достану их. Пожалуйста, не надо. Деньги. Я достану их.
Где-то наверху в доме он услышал сквозь биение крыльев голос Грэнби.
- Манда! Манда! Манда! Манда! - кричал человек, словно некую мантру, будто он пришел в некое животное неистовство, отчасти ярость, отчасти мощное сексуальное возбуждение в предвкушении кровавого насилия в стенах этого жалкого здания.
Фрэнк был уверен, что та тварь на лестнице разорвет его на части. Или, еще хуже, утащит куда-нибудь, куда это здание предоставляет доступ, через потолки его грязных комнат. И в следующий момент вернувшаяся ясность ума позволила ему сделать предположение. Предложить компромисс шумному и грязному воздуху, бьющему ему в лицо.