Но все они ошибались насчет ее. Она знала это, не прибегая к уединению и рефлексии. Этика и щепетильность были роскошью, позволительной лишь для тех, кому не поручено ворочать более чем семью миллионами фунтов стерлингов каждый год. И какая польза ей будет он недельного отпуска в этих убогих руинах? Даже подкова на облезшей деревянной двери и то превратилась в ржавую пыль. А сам вход был таким маленьким, что ей придется пригибаться, чтобы попасть в дом.
- Да ты шутишь! - воскликнула Китти, борясь с дверью. Едкий запах запустения и камфорного дерева, собравшийся вокруг законсервированной древности и царящий в этом непроветренном и неприглядном пространстве, казалось, пахнул Китти в лицо в тот самый момент, когда она распахнула дверь внутрь, и та упрямо заскрипела о шиферный пол.
Низкий потолок в темной, захламленной комнате первого этажа создавал давящее ощущение. В дальнем конце виднелась крошечная закопченная, отделенная потрепанной занавеской пристройка, где располагалась кухня. Находящаяся напротив входной двери открытая лестница вела на второй этаж. Не было ни светильников, ни электричества.
Китти сразу же подумала вернуться в машину и гнать обратно в Лондон, без остановок. Внутри у нее все сжалось. Голова закружилась, и Китти прислонилась к дверному косяку. Вымотанная длительной поездкой, она еще сильнее изнурила себя чередованием гнева и смятения, как только увидела "Курган малышки Мэг". Знакомый цикл. Теперь еще у нее в желудке разгорался голод. Сегодня она не уедет, и она знала это. Ей показалось, будто чучело лисы, стоящее на полке, беспорядочно заваленной старыми книгами и декоративными колокольчиками, усмехается ей.
Китти прошла в холодный, темный интерьер, по крайней мере, довольная тем, что оказалась подальше от солнца. И упала в древнее кресло возле грязного камина. Полка над ним была захламлена железными подсвечниками, высохшими веточками вереска и миниатюрами каких-то святых, судя по их изможденным, блаженным лицам, позеленевшим от старости и взывавшим из деревянных рам к ее состраданию.
Она чихнула от пыли, взметнувшейся от кресельных подушек. Из одного протертого подлокотника торчало нечто, похожее на клок человеческих волос. Китти убрала с него свою веснушчатую руку.
- О, Мораг. Маленькая сучка... Посмотрим. Посмотрим, - сказала она сама себе, энергично кивая головой, отчего солнцезащитные очки стали подпрыгивать на копне ее рыжих завитков
Китти испытывала колоссальное личное поражение, осознавая лицемерный характер ее предложения насчет коттеджа. Мораг, очевидно, пронюхала о своем надвигающемся увольнении и решила обманом заставить свою начальницу уехать из Лондона в Озерный край. Заманить в эту жалкую, приютившуюся за скалистой насыпью хибару. Возможно, она даже показывала фотографии этого мерзкого дома в пабе после работы. Возможно, делает это прямо сейчас. Китти проверила наручные часы и подтвердила свою догадку. Все они смеются и поздравляют Мораг с ее уловкой. На Китти накатила волна такой горячей ярости, что у нее закружилась голова. И она вынуждена была закрыть глаза и снова стабилизировать дыхание.
Она сидела в тишине и одиночестве, ощупывая глазами тесную и мрачную комнату. Единственное окно, закрытое грязным тюлем, пропускало тусклый пыльный свет. Под подоконником стояло крошечное пианино, покрашенное белой краской и разрисованное безвкусными красными цветами. Инструмент вызвал у Китти в голове образ цирковой обезьяны в костюме гостиничного коридорного. В детстве она видела такую, брянькающую на чем-то похожем. Перед пианино стоял маленький стул с красным бархатным сиденьем, должно быть, предназначенный для ребенка.
Другие рисунки в рамках, висящие на стенах, потускнели, но были объединены одной тематикой. На них, предположительно, были изображены круглолицые крестьяне, с какими-то тряпками, неряшливо повязанными на головах. Они косились пустыми глазами и ухмылялись разинутыми ртами, трудясь на фоне заснеженных средневековых пейзажей. Были ли дело в этих придурковатых рожах или в пятнистой и облезлой штукатурке вокруг рамок, Китти не была уверена, но осмотр стен оставил у нее тревожное впечатление. Маленькая черная лопатка для каминной золы была прислонена к плетеной корзине, наполненной покрытыми паутиной дровами.