Лицо Евгения Петровича надо было видеть в этот момент. Если бы ему удалось исчерпать конфликт заранее, всё и правда могло ограничиться простым замечанием. Но завуч подгадил им обоим, мало того что прямо обвинил меня во лжи, так ещё и сделал это вроде как в интересах именно моего оппонента и его семьи. Пиликнул телефон, и теперь лицо начало бледнеть уже у завуча. Так вот кому писал папаша Антона. Ну да, до дяденьки наконец-то дошло, что за подставу он тут учинил.
Чтобы немного объяснить произошедшее, надо поподробнее рассказать о законах Империума. Точнее о той части законов, что касается благородных и обычно именуется «кодексом». В нём записаны обязанности, вроде участия в военных конфликтах, и всякие мелочи, наподобие: «По мере сил способствовать соблюдению законов среди простого люда», этакий аналог добровольной работы полицейскими. А ещё там есть то, что касается привилегий и прав. Например, за оскорбление чести рода и семьи, любой благородный может сам назначить наказание простолюдину, вплоть до лишения жизни. Другое дело, что надо иметь силы это самое наказание исполнить и потом не огрести за него, но с этим у мага пятой сферы проблем точно не будет. Осталось только услышать, что решит мой отец.
— Итак, суть конфликта понятна. За то, что стал зачинщиком, Влад получит дома выговор…
Ой, как страшно. Собственно потому я и был спокоен. Выговор — это и вправду почти самое страшное, что мне реально могло грозить.
— Что же касается Антона.
Все дружно сглотнули.
— Мы с его родителями обсудим недостатки воспитательного процесса. Я всё же не зверь и калечить никого не будем.
Все сглотнули ещё раз.
— Но и оставлять такое без внимания нельзя. Думаю на этом всё, и мы можем расходиться. С Евгением Петровичем поговорим позже. Лично.
Даже отчество произнёс без иронии. Всё же отец у меня пацифист, как я и говорил, а ещё слишком вежливый. Но, думаю, некую выгоду для семьи он выбьет. Совсем без этого нельзя, а то другие благородные просто не поймут. Всё та же шарманка про честь, которую надо охранять и за посягательства обязательно наказывать.
Все дружно встали и начали выходить, вот только я решил ещё кое-что добавить. Завуч во всём поучаствовал и ничего за это не получил. Как-то нехорошо. Он, конечно, ещё отхватит от Евгения Петровича за подставу, но мне важно другое.
— Спасибо что организовали нам подобное строгое разбирательство. Я это запомню.
Ну вот. Вроде и не сказал ничего, но он понял, что теперь мне должен. Как я и говорил, обвинить благородного во лжи и ошибиться это очень серьёзный просчёт. Хотя, мужик же идиот. Может, надо было говорить прямо, без всяких иносказаний и намёков? Да нет, вон как побледнел, а значит, прекрасно понял, о чём речь. Подобный долг ещё может пригодиться.
Вернулись в класс мы уже на следующей перемене. А там ничего и не поменялось, словно нашего отсутствия никто не заметил. Центром внимания по-прежнему был Зиг, хомяков ему во все интересные отверстия. Вот всегда так у главных героев. У него есть свой гарем, есть своя история, и именно это главное. А что там происходит со всякой массовкой на фоне, никого не интересует, кроме этой самой массовки.
Небольшой бонус. Примерно так героя видит нейросеть, я с ней вполне солидарен.
Глава 2
Оставшиеся уроки прошли спокойно, хотя Антон иногда и поглядывал в мою сторону, а вот пара ребят, из его подпевал, странно смотрели уже на самого Антона. Зато, весь остальной класс банально не замечал всех этих игр в гляделки. Так мы и провели время до конца учебного дня. Скука, одним словом.
Выйдя на улицу, я потянулся и вдохнул запах весны. Был бы поэтом, обязательно сейчас подумал о чём-нибудь возвышенном. А так, просто отправился в сторону дома, щурясь от ярких солнечных лучей. Идти тут совсем недалеко, и я старался делать это очень медленно, ведь мне всё ещё предстоял разговор с отцом. Обещанный выговор никуда не делся, и он точно его устроит. Родительский долг, попытки воспитания и всё такое. Одно дело знать, что твой сын имеет воспоминания целой прожитой жизни и совсем другое понимать и осознавать это.