Да, он помнил, как обугливалась его кожа и едкий дым от собственной палёной плоти забивал горло, а толпа радовалась его мучениям. А ведь он всего лишь говорил, что Земля круглая. Люди – жалкие приматы, ушедшие от своих диких предков совсем недалеко. Их пинками гонят в прогресс, им тысячелетиями талдычат об одном и том же, а они так и норовят всё извратить и улечься на алтарь из стародавних выдумок, упиваясь своим невежеством. Лишь немногие души способны раскрыть глаза и совершить рывок. И где-то среди них одна-единственная душа, потерянная, любимая, принёсшая столько счастья и столько боли… Что с ней совершили люди? Как ей пришлось измениться?
Пустота разъедала его. Он выныривал. Каждый раз в краткий миг прояснения рядом оказывался кудрявый эльтёныш с глазами человеческого друида. Истинный целитель. Он лечил и кормил его, раз за разом повторяя своё имя. Иногда Седьмой вспоминал его, иногда нет. Иногда даже не получалось поговорить - Седьмой путался в языках и датах. Целитель не входил в его клан, не переплетал с ним волос, не ложился в постель, но Седьмому было хорошо в слиянии с ним, как может быть хорошо только в объятьях близкого круга. Он слушался, читая целителя по жестам, изгибам бровей и взглядам. Жаль, война с пустотой отнимала все силы. Седьмой определённо знал его. И жалел.
Вечность спустя из пустоты его позвали иначе.
- Проснись, родной мой… - позвал его бархатный голос.
Седьмой вынырнул из войны с римскими захватчиками, услышал, как трещит огонь в камине, как негромко переговариваются где-то наверху, почувствовал прикосновение широкой холёной руки и открыл глаза, чтобы утонуть в родной синеве. И пусть рыжие локоны и широкие мужские плечи совсем не стыковались с воспоминаниями, но осторожное прикосновение силы, её неповторимый привкус перепутать было невозможно ни с чьим другим. Ведь он только что держал опустевшее изуродованное тело своей жены, задыхаясь от боли.
- Неста! Живая! - и плевать, что это прозвучало на валлийском.
Седьмой резко сел, удивив прытью самого себя, и схватил Несту в объятья. Жена охотно прижала его к себе, позволила уткнуться в плечо, спрятав слёзы от целителя. Ни к чему ему видеть слёзы. Он и без того устал.
- Живой-живой, - проворчала Неста непривычным мужским голосом. – Возьми себя в руки и, пожалуйста, не нужно меня целовать. Последние триста лет я не Неста. Делая скидку на твоё состояние, можно просто Восемнадцатый. Ты понимаешь, что с тобой происходит?
Неста… Нет, Восемнадцатый отклонился и тревожно заглянул в глаза. Сознание немного прояснилось, и Седьмой неохотно разорвал объятье. Да, он понимал. Когда не тонул в бездне.
- Пробуждение сути. Я теряюсь в воспоминаниях.
Восемнадцатый с облегчением кивнул.
- Понимаешь. Вида моего не пугаешься. Значит, помнишь лишь местные жизни. Хорошо. А теперь… - он подобрался, рявкнул командным тоном: - Корион Велдон Хов! Немедленно объяснись, какого чёрта ты насрал на приказ и припёрся с отрядом в дом своей смертной мамаши, а не к медикам? Мы тут двое суток с ума сходим, Эрида Караул уже на уши поставила, Ирвин с Артуром планируют взорвать местное отделение Интерпола, Владыка от беспокойства наручники сгрыз, а ты, мелкий ублюдок, у Волхова на ручках изволишь подыхать! – и отвесил смачный подзатыльник.
Корион тряхнул головой, привычно огрызнулся:
- Ещё раз тронешь – руки оторву, жертва инбридинга! – и схватился за голову.
- Не спать! – безжалостно встряхнул его дед, вырвав из накатывающего беспамятства. – Не смей спать, предатель! От меня не спрячешься, Корион Велдон Хов! Тебе ещё жениться скоро! Наследников делать!
Корион застонал. Жениться. Точно.
- Вот что подзатыльник животворящий делает! – восхищённо присвистнул Волхов в своём углу. – А я, как дурак, круги вокруг наматывал!
Дед убедился, что Корион пришёл в себя и обратно не собирается, и повернулся к мальчишке.
- А меня вы здесь не видели! И вас я вовсе не звал! – выпалил Волхов. Лорд даже рта не успел раскрыть. – Вы ко мне лечиться придёте только через два дня! С телепатом! Я ведь вам линию наследования сохранил. Да, профессор Хов?