Мальчишка ещё раз почесался.
- Ну чё, я пошёл?
Корион посмотрел в светлые глаза, слишком взрослые для восемнадцати лет, и решил, что на этот раз Великая Мать обойдётся. Понадобится, он этого уголовника за руку к алтарю притащит, но амнистию тот получит.
- Последний вопрос. Хочешь съездить на тропический курорт?
Штольц удивился и вдруг просиял улыбкой. Той самой, солнечной и светлой.
- Хочу!
Корион не запомнил, как закончил работу и вернулся домой. Он пребывал в каком-то странном состоянии: то ли ступор, то ли счастье, то ли ужас, то ли всё сразу. Целитель ему что-то говорил, но смысл никак не доходил. Разгорячённый встречей разум выхватывал лишь обрывки слов. В себя его привёл лишь вид спящего Вадима, взрослого, златовласого. Корион протянул руку в приоткрытую щель саркофага, сжал безвольную тёплую ладонь и выдохнул.
- А я тут… тебя встретил, кажется, – растерянно сказал он. – И что мне теперь делать?
Вадим, разумеется, оставил вопрос без ответа.
А за день до праздника саркофаг опять пискнул. Вадим опять на несколько секунд вышел в состояние сна. Корион порадовался, что всплески случаются всё чаще и чаще. Он записывал дату и время, когда в доме зазвонил телефон. Длинно, настырно и звонко.
Выругавшись, Корион подхватил журнал с ручкой, прошёл к аппарату, поднял трубку и недовольно рявкнул:
- Да? – продолжая записывать время.
- Здравствуйте, Корион, вас беспокоит третья тюрьма, город Новочелябинск, – нервно сказал в трубку подозрительно знакомый мужской голос. – Это по поводу Вячеслава Азизовича Штольца…
Корион насторожился. С ним разговаривал начальник тюрьмы.
- Я понял. В чём дело?
- Дело в том, – затараторил мужчина. – Дело в том, что Вячеслав не сможет присутствовать на вашем празднике, так как только что потерял сознание в медкабинете.
Корион замер. Лжи в словах не было, но он всё равно нутром почуял – его пытались обвести вокруг пальца.
- И что же случилось с господином Штольцем? – вкрадчиво пророкотал он в трубку.
- Массовая драка в столовой. Штольцу отбили почку, и вечером его отправили к врачу. Тот сделал укол, началась аллергия… Жизни ничего не угрожает, врач всё сделал вовремя, но на празднике он не сможет присутствовать.
- Я правильно вас понял? – зарычал Корион в бешенстве. – Вы вывели мальчишку из строя, чтобы он не получил шанса на амнистию и не вышел раньше срока из вашей дыры? Вы положили на него глаз, смотрящие или кто-то из вашего начальства?!
Такой постановки вопроса на том конце не ожидали.
- Эм… Но…
- Если завтра я не найду его в медблоке живым и в своём уме, то бежать к алтарю Великой Матери будете вы и все ваши работники. Только добежать до него вам никто не даст!
- Понял! – вдруг обрадованно гаркнул мужчина. – Славка будет готов как штык! Спасибо вам!
В ухо полетели короткие гудки. Корион выдохнул, провёл дрожащей рукой по лицу и повесил трубку. Медленно разжал пальцы. Подумать только, Вадима пытались защитить от него!
- Вот ведь… люди!
Корион выругался ещё раз, уже матом, и, почувствовав облегчение, дописал время всплеска активности. Посмотрел на цифры задумчиво, провёл пальцем по столбцу дат и перезвонил в тюрьму.
- Ещё раз здравствуйте, я хочу уточнить пару моментов насчёт Штольца…
Через пару звонков и пять минут разговора с врачом Корион повесил трубку в твёрдой уверенности – Вадим выходил в сон в то же самое время, когда Штольц терял сознание.
Задача стала одновременно проще и вместе с тем сложнее.
Утром Корион провёл привычные процедуры с Вадимом и позвал из деревни фельдшера Люду. Крепкая русская баба, полнотелая, румяная, она часто подменяла Кориона в эльтские праздники и следила за Вадимом.
- Я всё сделал. Вернусь как обычно. Не ложись, от саркофага не отходи. Возможно, сегодня ночью он очнётся.
- О как! – удивилась Люда. – Наш мёртвый царевич очнётся?
- Может быть, – уточнил Корион. – Если саркофаг запищит или случится что-то ещё…
- Телепат в нижнем ящике. Помню-помню. Не волнуйся ты так, присмотрю за ним, глаз не сомкну, зуб даю! – заверила Люда.
Корион уходил с лёгким сердцем. Люда была честной и следила за «мёртвым царевичем» во все глаза.
Как и ожидалось, от Альвараха Штольц оказался в восторге. Едва он вышел из замка, как сбросил кеды, без стеснения скинул спортивные брюки с майкой и с гиканьем помчался по мелководью.