- Песочек! Море! Медузы! Дельфины! Мать моя женщина, там дельфины! Хов, гляди, там дельфины!
Он облазил почти каждый уголок острова, посмотрел на жемчужную ферму, погладил дельфинов, восхитился големами и долго не верил, что перед ним тюрьма, а не курорт.
- Да ты гонишь! – возмущался он, уплетая фирменный салат Олли так, что за ушами трещало. – Никакая это не тюрьма!
- Нет, – улыбался Корион, потягивая кокосовое молоко. – Тюрьма.
- Да он гонит! – Штольц завертел головой, высматривая эльтов в кафе. Эльты встречались с ним взглядами и кивали.
- Тюрьма это, тюрьма.
- Да вы гоните! Не бывает таких тюрем!
Ночью же ему пришлось поверить, что да, это тюрьма. Он вскочил с леденящим душу криком, хватаясь за живот и задыхаясь от шока и пережитого ужаса. По лицу градом покатились слёзы.
- Я… Я был… Я убивал себя… Твою мать…
- Я знаю, знаю, – Корион не выдержал и сел рядом. Мальчишка вцепился в него и заскулил перепуганным щенком. – Всё, тш-ш… Уже всё прошло... Ложись, больше кошмара не будет.
- Жесть какая! – всхлипывал Штольц. – Вы психи, на всю бошку долбанутые психи! Это же какая жесть!
Однако через полчаса, успокоившись, он растянулся на широкой кровати, посмотрел на зарю и задумчиво сказал:
- А в этом есть определённый смысл. Перевоспитание через раскаяние. Если кто-то безнадёжен, то он не захочет уйти, ведь тут хорошо.
Корион не обратил внимания на его слова. Первый солнечный луч пронзил небосвод, и в голову ударил пьянящий звон ветра и мелодия моря. Внутри всё задрожало, потянулось навстречу солнцу и хищно клацнуло зубами. Захотелось бежать, плясать, хохотать… и крови.
- Ты помнишь дорогу до капища? – цепляясь за остатки самоконтроля, спросил Корион.
- Йоу, чувак, у тебя зрачки как у торчка… – насторожился Штольц, поспешно схватившись за спортивные штаны и кеды.
- Я знаю. Мы сейчас все проснёмся такими. В полдень начнут выпускать людей. По очереди. Ты пойдёшь третьим. Тебе дадут зеркало и карту. Зеркало не бросай ни в коем случае, оно защищает от заклинаний, – Корион наклонился и, чмокнув парня в лоб, прошептал: – Ничего не бойся, Вадим, и беги быстро. Я поговорил со всеми. Тебе позволят добежать до алтаря. Главное, прикоснись к нему обязательно, даже если будет очень страшно.
- Я Вячеслав, – растерянно икнул Штольц и попытался отодвинуться. Безуспешно.
- Я так и сказал, – невозмутимо ответил Корион. – А теперь у меня к тебе вопрос, Вадим…
- Вячеслав.
- Я так и сказал. Не перебивайте меня, мистер Волхов, совсем от рук отбились! Вы бард, а я ваш профессор!
- Ага, – понятливо кивнул Штольц. – Я бард, а вы профессор бардов, учите их песни там всякие петь, хороводы водить и порхать бабочками. Во вас торкнуло!
- Пчёлами. Мы пчёлы. Я, кажется, просил не перебивать! О чём я хотел сказать? Да, вопрос… – Корион задумчиво погладил замершего мальчишку по волосам. – Ты говорил, что мечтал стать врачом. Вот представь, ты известный врач у эльтов, уникальный специалист, ты заслужил несколько наград и за свою жизнь из трупов у тебя только умершие пациенты, которых ты старался спасти всеми силами. Но магия причиняет тебе физическую боль, ты влюблён в мужчину, который никогда не ответит тебе так, как ты этого хочешь, и ты вообще сирота и никогда не сможешь сменить профессию. И вот твоя нынешняя жизнь. Ты выйдешь по амнистии, свободным как птица, у тебя есть родной мир, выбор, но нет ни великого дара, ни уважения, ни репутации. Всё начинать с нуля. Что ты выберешь? Жизнь целителя или свою?
- Я чё, совсем идиот? Конечно, жизнь всеми любимого целителя. Даже амнистия не избавит меня от прошлого, и выбора-то у меня будет с гулькин нос на самом деле. А тут, считай, всё готовенькое. А магия же не везде есть. Вышел к людям – и нормально.
- Ты уверен? Возможно, будут проблемы с памятью, придётся разрабатывать ноги и руки, учиться ходить заново…
Штольц озадачился ещё сильнее.
- Э-э… Я думаю, это технические трудности, и они вполне преодолимы… Я чё-то не понял, это сейчас серьёзно было или так, в порядке общего бреда?
- Да, – ответил Корион и вышел из комнаты. – Я за тобой приду, Вадим.
- Да? Что «да»? – спросил Штольц.
В двери щёлкнул замок.
- Эй! Что да-то?! – надрывался мальчишка. – Эй, Хов!
- Сиди тихо, Вадим, а то пойдёшь первым.
- Я Вячеслав!
- Ненадолго-о… – пропел Корион и радостно расхохотался, выцарапав на стене ногтями пять глубоких полос.
В комнате испуганно икнули, и стало тихо. Кориона это привело в ещё больший восторг.
Этот праздник был хорош как никогда. В груди взрывались фейерверки счастья. Мир пел, все вокруг кружились в вечном танце и жизни и смерти, и Корион не отставал.