- Вот зачем вы устроили те танцы вокруг Волхова, - сказал Корион, когда насмотрелся на бледное, знакомое до последней реснички лицо и обрёл дар речи. – Вы не хотели платить!
- Мы не хотим, чтобы Владыка был ему должен, - уточнил Мэдог. – То, что получается лучше всего, от правителя эльтов – ты хоть понимаешь, что тогда упадёт иномирному друиду в руки? Как он распорядится полученным даром, ты можешь предсказать? Я нет. И я отказываюсь брать на себя такую ответственность!
- А взять на себя ответственность за безумного правителя ты согласен? – Корион усмехнулся. – Ах, точно! Какая ответственность? Ведь перед Орденом Владыка уже мёртв. Никто даже не узнает, что у него был шанс.
Мэдог дёрнулся, пригладил длинные пряди Златовласа и оставил выпад без ответа.
- Умолкни, Корион! – рявкнул Мерфин и вытолкал Хова из комнаты. – Да, нам нужны услуги целителя-друида, но на его обычную цену мы не согласны. И ты прекрасно понимаешь все причины! Не делай из нас монстров!
- О, я понимаю, - голосом Кориона можно было заморозить озеро Фогруфа. – В конце концов, после пробуждения как Владыки, так и Короля наш бруиден первый отправится на костёр. Или ты думаешь, что я, такой великодушный, буду гореть в одиночку?
Мерфин заломил руки, пометался по кабинету.
- Вот поэтому именно мы и должны ему помочь, Кори! Чтобы у него не было причин нас казнить! И ты обязан, слышишь? Обязан уговорить мальчишку на иную цену. Деньги, драгоценности, особняк, отдельный сид – что угодно, но только не то, что получается лучше всего! Это приказ!
Кориону не оставалось ничего иного, как поклониться.
- Сколько у меня времени?
- До лета. Дольше мы не сможем держать его во сне.
Близился декабрь. Волхов регулярно приходил сбрасывать магические потоки, каждый раз смущаясь и краснея. Корион понимал, что лучше всего поговорить с целителем открыто, что тянуть нельзя, но… Он не обманывался насчёт Владыки. Единственное, что Златовлас мог с ним сделать после пробуждения – это казнить. Да, вышедший из Альвараха чист перед эльтами, но правитель был обязан избавиться от предателя, особенно если предатель состоял в его личной гвардии. И если год назад Корион бестрепетно шагнул бы в костёр, то сейчас, когда он устраивал измотанного иномирного целителя на постели в башне бардов, ему почему-то как никогда хотелось жить.
Глава 2. Искусство лжи
Зима постепенно вступала в свои права. Дни с каждым днем становились всё холоднее, темнота наступала быстрее. Осенний багрянец леса постепенно сменился чернотой голых сучьев. Единственное, что не поддалось холодам – вьюроза. Её цветы закрылись, но листья и стебель покрылись тончайшей серебристой пленкой, усики превратились в шипы, а спящие бутоны сияли по ночам не хуже гирлянд.
И я тоже менялась, покрывалась металлом и шипами, как вьюроза.
- Волхов, ты пойдёшь сегодня на уроки, да? Мы сегодня будем мыло варить, хочешь с нами, да? А потом будет дежурство на кухне, да?
Эдриан зудел над ухом вторые сутки, и от бесконечного потока вопросов мне хотелось его придушить.
- Броуди, ты…
- Да? – доброжелательно улыбнулся мальчишка. Во рту на месте клыка блеснула дырка.
Я потрогала языком собственный качающийся зуб, вздохнула, махнула рукой и покрепче завернулась в одеяло.
- Нет. Иди уже отсюда, пока я добрый.
- Но до каникул осталось всего семь дней, да? Зачем здесь сидеть, да?
Я прокрутила вопросы в голове ещё раз, но связи между ними так и не уловила.
- Вот именно, семь дней. Оценки уже выставлены, контрольные все сделаны. Я с чистой совестью могу послать учёбу заповедным лесом и сидеть в башне.
- Но зачем? – продолжал недоумевать сосед. – Тебе же тут одиноко, да?
Чаша моего терпения в этот прекрасный момент не выдержала и опрокинулась. Это был край. Всё. Баста. Я больше ни дня не могла выдержать в этой чёртовой школе и в одной спальне с моим соседом в частности.
- Конечно, нет. Меня же похитили злые колдуны. И как порядочный герой волшебной сказки, я жду, когда придёт болотный тролль с говорящим ослом! Чего смотришь?
- Обычно ждут принца, - заметил Эдриан.
- В бездну принца. Хочу тролля с прикольным ослом! Он надует мне жабу и угостит жареной крысятиной. А теперь пшёл отсюда, мне ещё сидеть у окна и страдать, – я запустила подушку в удивлённую мордашку ребёнка.