Картинка меняется. Он снова на лужайке рядом с замком. Но замок цел и никого нет, кроме Гарри.
— Здравствуй, Гарри.
Парень подпрыгивает от неожиданности и резко оборачивается.
Директор приветливо улыбается ему.
— Я вижу, ты все еще колеблешься. Даже после всего, что ты видел.
— Зачем Вы мне это показываете, директор?! Этого не случится, Волдеморт мертв! — в отчаянии кричит национальный герой.
— В 1981 году все тоже думали, что Волдеморт погиб. Но ты же знаешь, мальчик мой, он вернулся. И вернется снова.
— Что Вы от меня хотите?!
— Помоги мне, Гарри. Без тебя я не справлюсь. Ты достаточно силен, но слишком юн, мой мальчик. Тебе не победить Волдеморта своими силами и не убежать от него.
После всех разговорах о крестражах даже Гарри, доверявший директору больше, чем самому себе, сделал какие-то выводы.
— Я все знаю о крестражах, директор! Я знаю, чего Вы от меня хотите! Но как же я? Я же умру тогда!
— Прости, мальчик мой, у меня не было другого выбора. Когда я нашел тебя, плачущего в кроватке, рядом с телом твоей матери, я понял, что именно ты тот ребенок из пророчества. И что Волдеморт вернется за тобой. Мне очень жаль, но он еще в тот вечер отнял у тебя шанс прожить долгую и счастливую жизнь. Ты лишь получил отсрочку.
— Почему же Вы мне сразу не сказали? Разве я не заслуживал знать?!
— Прости, я не смог. Ты был таким юным. Спешил жить. Разве я мог отобрать у тебя радость и надежду? Отравить твою душу знанием, что твоя гибель неизбежна? Я просто хотел, чтобы ты был счастлив. Столько, сколько сможешь.
Дамблдор говорил долго, и казалось, мог объяснить благими намерениями вообще любую чушь и гнусность. Гарри прервал директора криком. Он спорил, обвинял, доказывал…
— Ты так цепляешься за жизнь, что готов ради этого дать погибнуть сотням магов. Но ради кого ты не хочешь пойти дальше? Ради семьи, друзей? — ласково спросил Дамблдор, — а как же твои родители?
Вокруг директора стали возникать знакомые люди. Сириус, Рон, Джинни… Гермиона. Господи, ну и мерзкие же у всех рожи! Точнее, выражение лиц. Вот оно как: «Смотреть, как на говно». На лицах написано презрение или даже откровенная ненависть.
— Ну здравствуй, дорогой крестничек, — со злой усмешкой говорит Сириус, — и тут от тебя покоя нет. Когда ж ты уже поймешь, что всем осточертело с тобой носиться? Вечно с тобой одни проблемы. Я с женой наедине побыть не могу, даже в медовый месяц тебя брать пришлось. Когда же до тебя, наконец, дойдет, что тебе давно пора свалить?
— Сириус, я… — начал Гарри.
— А что ты? — влезла Рита, — у Сириуса свои дети есть. А он все время с тобой возится и сопли подтирает, великовозрастный неудачник. Знал бы ты, как ты всех нас достал!
— Сириус…
Но ненастоящий Сириус обнимает жену и враждебно смотрит на Гарри.
— Что, Сириус? Ну что ты, прям как Нюниус, сопли распускаешь? Чего тебе еще?
— Неужели ты еще не понял, что с тобой возятся только из жалости? — влезает лже-Гермиона, — ты же совсем никуда не годишься. Я это поняла с первого взгляда, когда увидела тебя, беспомощного и жалкого, на вокзале. Ты самостоятельно вообще ни на что не способен, вот и приходилось нам всем по очереди с тобой нянчиться.
— Да не поймет он этого, Гермиона, — перебивает ее лже-Рон, — для Поттера весь мир вертится лишь вокруг него и только ждет, чтобы упасть ему в ножки в восхищении.
— Рон! Ты же знаешь, я никогда этого не хотел! — в отчаянии кричит Гарри.
— Ты! — с ненавистью продолжает Рон, — все в жизни получил незаслуженно! Просто так. Слава, наследство, сила — все упало к твоим ногам, а ты ради этого ничего не сделал. Да! Я завидовал. Знал бы ты, каково мне было все время жить в твоей тени. Мне всего пришлось добиваться самому, когда тебе все в руки падало! Девчонки бегали за тобой. А чем ты лучше? Думаешь, ты убил Волдеморта из своей детской кроватки? Да вранье! Тем более, он все равно жив. Слабак!
— Рон, ну что же ты, помолчи, — игриво вступает Джинни, — мне за этого лопуха еще замуж выходить, а ты мне все портишь.
— Джинни, ты же встречаешься с Дином? — Гарри зачем-то продолжает с ними разговаривать.
— Ну конечно, встречаюсь, — смеется Джинни, — поэтому и хочу выйти за тебя замуж, какой еще муж мне позволит творить все, что я пожелаю, и встречаться с другими мужчинами? А денежки твои мы с Дином найдем куда потратить, не переживай.
— Вы меня очень разочаровали, мистер Поттер, — МакГонагалл поджимает губы, — Вы совсем не похожи на своих родителей. Они были талантливыми учениками, а Вы…
— Урод! Паршивец! Никчемный неблагодарный мальчишка! — визжит Петунья, — лучше бы ты подох вместе со своей беспутной мамашкой!
Они обступаю Гарри со всех сторон. И говорят, говорят…
Гарри кружит в водовороте. Он оказывается в тесной каморке. На старом матрасе сидит мальчик, уткнувшись носом в свои разбитые колени. Он слегка раскачивается и всхлипывает.
— Боженька, забери меня к маме и папе! Я урод. Я никому здесь не нужен. Я только всем мешаю. У меня не получается, не получается быть не уродом! Зачем мне жить? Никто меня не любит. Пожалуйста, забери мне к себе, я не хочу тут оставаться!
Гарри замирает. Проходят минуты, а Гарри все стоит и прислушивается к маленькому мальчику.
— А ведь это правда, — тихо размышляет вслух Гарри, — я всегда это знал. Я всегда чувствовал себя ненормальным.
Иллюзия на матрасе замолкает и поднимает на Гарри заплаканные зеленые глаза.
— Тебя кто-нибудь любит? — шепотом спрашивает иллюзия.
— Я не знаю, — задумчиво отвечает Гарри, — раньше я думал, что любят… Но оказалось, в волшебном мире меня любят потому, что я мальчик-который-выжил, — грустно улыбается он, — а не потому, что я сам кому-то нужен. А Сириус меня любит, потому что я похож на отца.
— Меня любят мама и папа, — говорит маленькая копия Гарри, — но они умерли. Жалко, что их нет рядом.
— Да, мне тоже жаль.
— Ты хочешь их увидеть? Пойдем вместе? — мальчик шмыгает носом и протягивает Гарри руку.
Гарри, как сомнамбула, делает маленький шажок навстречу и тянет свою руку в ответ. Пальцы почти соприкоснулись, но за секунду до этого Гарри вдруг пугается, отдергивает руку и отшатывается назад, громко ударяясь о стенку тесного чулана.
— Нет! — настоящий Гарри с криком вываливается за дверь, но оказывается не в домике тети, а в коридоре Хогвартса. Его чулан теперь на месте каморки Филча. Со всех сторон к комнате подступают ненастоящие друзья. Ненастоящий Гарри тоже в коридоре.
Гарри наконец-то сообразил, что разговаривать бесполезно, и достал палочку.
— Ступефай!
Первое заклинание летит в лже-Поттера. Злые двойники тоже достают палочки. У Гарри, как у ловца, отличная реакция, поэтому он уворачивается от секо двойника Гермионы и бомбарды лже-Сириуса, которая случайно попадает в поверженного двойника Гарри. Кажется, двойник был сделан из глины, куски разлетаются во все стороны, но крови нет… От летучемышиного сглаза Джинни так просто не увернуться, мышек много, их надо сжигать. Гарри прыгает по коридору, отмахиваясь руками, и приземляется прямо под ноги Петунье, которая пытается огреть его сковородой по голове. Чудом защитив голову, Поттер подставляет плечо. Удар получился сильный. Лже-Рон бросается на Гарри с кулаками и разбивает ему нос. Гарри отпускает поврежденное плечо и, забыв про палочку, тоже бьет Рона по морде. Лицо ненастоящего Рона сминается под ударом, будто голова из папье-маше сделана, при этом тело продолжает двигаться и пытается ударить Гарри в ответ.
Поттер немыслимым образом изворачивается и бросается бежать.
— Это все ненастоящее, это все не настоящее, — сбивчиво шепчет он на ходу.
Бесконечные коридоры замка, знакомый путь раз за разом ведет не туда, выученные за много лет маршруты превратились в запутанный лабиринт. Гарри задыхается от быстрого бега. За очередным поворотом он чуть не влетает в толпу злых двойников. Они как-то очутились здесь. Даже лже-Гарри и лже-Рон целы и невредимы. Сзади возвышается величественная фигура директора: