Потом Кевин сказал:
— Её подстрелили, Элли.
Его голос разрушил чары. Я бросилась вперёд и упала на колени рядом с Корри. Я слышала, как что-то воскликнул Гомер и что-то бормотали остальные, подойдя к сараю, но я видела только Корри. Из её рта вытекла капелька крови, крошечная яркая капелька.
— Куда ей попали? — спросила я.
— В спину, — ответил Крис.
Он выглядел неестественно спокойным. Робин беззвучно рыдала, Кевин дрожал всем телом.
— И что мы будем делать? — спросила Фай, делая шаг вперёд.
Я подняла голову и посмотрела на неё. Её глаза стали такими огромными, что, казалось, заполнили всё лицо.
— Нам нужно отвезти её в город, — сказал Гомер. — Мы ведь знаем, госпиталь продолжает работать. Нам придётся доверить им уход за ней. Выбора нет.
Он был прав. Выбора не было.
— Пойду за «лендровером», — сказала я, вставая.
— Нет, — быстро возразил Гомер. — «Мерседес» ещё здесь. Он ближе, и он мягче идёт, для неё так лучше.
Я побежала за машиной. Задним ходом подвела её к сараю и выскочила, чтобы помочь уложить внутрь Корри. Но я им была не нужна — ребята очень осторожно и медленно уложили Корри на заднее сиденье. Потом мы забили промежуток между сиденьями мешочной тканью, чтобы некуда было падать, а вокруг Корри уложили подушки. Я с трудом сдерживала рыдания, наблюдая, как её устраивают и как её грудь медленно вздымается и опадает с каждым тяжёлым вздохом. Это ведь моя дорогая Корри, подруга моего детства. Если Гомер был мне братом, то Корри была сестрой. Лицо у неё выглядело таким спокойным, но я чувствовала, что внутри её истерзанного тела идёт ужасная борьба, борьба со смертью. Я выпрямилась и повернулась к остальным.
— Знаю, это прозвучит ужасно жестоко, — заговорил Гомер. — Но у нас только один способ это сделать. Мы должны доставить её к воротам госпиталя, оставить в машине, позвонить в колокольчик — и тут же бежать со всех ног оттуда. Мы должны рассуждать рационально. Семь человек лучше, чем шесть. И если мы потеряем не только Корри, но и ещё кого-то, это нас основательно ослабит. Не говоря уж о том, что тогда придётся отвечать на весьма неудобные вопросы.
Кевин встал.
— Нет, — сказал он. — Нет. Пленить мне на рациональность и логику. Корри моя подруга, и я не собираюсь бросать её там и бежать. Водить эту машину можем только я и Элли. Так что, если Элли не против, я хочу сам это сделать.
Я не произнесла ни звука и не шелохнулась. Просто не могла.
Кевин обошёл машину и сел на место водителя. Фай наклонилась к окну и поцеловала его. Он лишь на мгновение сжал её руку и тут же отпустил.
— Удачи, Кевин! — пожелал Ли.
— Да, — повторил Гомер, когда машина уже начала разворачиваться. — Удачи, Кевин!
Крис похлопал по капоту автомобиля. Робин плакала так, что не могла говорить. Я побежала рядом с машиной, наклонившись к окну.
— Кевин! — крикнула я. — Передай Корри, что я её люблю!
— Непременно, — ответил он.
— И тебя, Кевин.
— Спасибо, Элли.
Машина выехала на открытое место. Кевин включил фары. Я видела, как он сосредоточился, объезжая ямы и бугры на подъездной дороге. Я знала, что Корри в надёжных руках, и понимала, почему Кевин включил все огни. И провожала машину взглядом, пока красные точки не исчезли вдали.
— Пошли домой, — скомандовал Гомер, — в Ад.
Эпилог
Трудно бывает понять, где начинается та или иная история. Кажется, я уже говорила об этом в самом начале. И трудно понять, где они заканчиваются. Наша история ещё не завершена. Мы прятались в Аду неделю с того момента, как Кевин увёз Корри. Всё это время я непрерывно писала, а остальные бродили по окрестностям, изучая их. Пока что к нам не добрались никакие солдаты, поэтому мы думаем — Кевин сумел одурачить их какой-то историей насчёт того, где они с Корри прятались. Следы того, что мы скрывались под Масонским залом, так там и остались, и Кевин вполне мог об этом вспомнить.
О других вариантах мы даже не говорили... Ну, например, что Кевин мог и не доехать до госпиталя. Мы, конечно, ничего не знали, но я молилась за ребят от всей души, раз по десять в день. И если хотя бы час о них не думала, то чувствовала себя виноватой.
Я рада, что добралась в своих записях до этого места. Предположим, мне придётся показать всё остальным прямо сейчас. Надеюсь, им понравится. Это важное дело — записывать, чтобы остаться в памяти. Я продолжаю думать о железном ящике Отшельника. Без тех бумаг мы ничего бы и не узнали, кроме слухов, а слухи мало что могли сообщить.